«Или мне мнится?»
На залитой луной половице стоял Заяц. В жилете. Длинные уши сквозь берет продеты. В лапах фонарик. Он осветил им зеркальце.
— Ага! Вот она, потеря королевская. Я его ищу, а оно в кармане лежит и хоть бы хны. Это зеркальце, Катя, упало с Луны.
— С Луны? Виданное ли это дело?
— Да. Это зеркальце лунной королевы. А мы, королевские гвардейцы, подбираем упавшие с Луны вещи.
— А, — сообразила Катя. — Понимаю. Они падают вниз, когда Луна убывает. Но неужели трудно переставить все на другой край?
Заяц лапой махнул:
— Я это знаю. Но королева наша — беспечная девчонка и говорить с ней без толку. Все вниз летит: шпильки, туфли, ключи. А мы, лунные зайцы, ищи. Одно только радует — за ценную вещь полагается награда. Зеркальце ты нашла, впрочем. Значит, награда и мне, и тебе. Чего ты хочешь?
Катя и минуты не размышляла:
— Хочу, чтобы глаза у моей бабушки молодыми стали.
— Тогда мне придется зеркальце на день оставить. Пусть бабушка посмотрит в него, — сказал Заяц. И пропал с этими словами.
Выслушав внучку, бабушка вдруг заплакала:
— Что же ты себе ничего не попросила, Катя?
Катя заторопила:
— Посмотри же скорее в зеркало. Видишь, не куриная слепота у тебя, а синецветики!
Бабушка в зеркало глянула, белый платочек поправила и вдруг заахала, заохала:
— Господи, как у нас побелено-то плохо! И паутина в углу повисла.
И давай они с Катей белить да чистить. Усталая бабушка спать легла рано. В чисто помытом окошке опять Луна встала. Опять не спит Катя. И вот вырос Заяц в лунном квадрате. Важный! Еще бы! На груди у него висел орден. Девчонка смотрела с голубой эмали. На короне две буквы сияли, «Л» и «К». Лунная Королева!
— Ну что? Получила, что хотела? — спросил Заяц. — Надеюсь, зеркальце тебе больше не понадобится? — И сунул его в карман жилета.
Промелькнула весна, прошло лето. Наступила осень. Достала бабушка Катино пальтецо, повертела:
— Чинено-перечинено, ношено-переношено. Надо садиться шить новое. Сейчас я с глазами, слава Богу!
Катя руками замахала:
— Не шей! Опять глаза потеряешь.
Бабушка ей кивает, а сама думает:
«Вот Катя уснет, я за шитье сяду».
Ждала, ждала да и уснула сама. Спит бабушка, ровно дышит во сне. За окошком месяц стоит узкий, как серп.
— Ну, — Катя думает, — на Луне совсем места мало. Как бы опять что не упало.
Только подумала, за окошком — плюх! Катя на улицу во весь дух. Возле дождевой бочки девчонка стоит, дрожит, как осиновый листочек. И волосы, и платье — мокрые. Глаза темные.
