Мы всегда, уходя, закрываем раскоп бумагой, а потом засыпаем песком, чтобы не принять его по ошибке за новый, еще не исследованный и не копаться впустую. Теперь песок был разрыт, бумага куда-то исчезла - вероятно, ее давно унес ветер. На дне ямы валялось несколько окурков, из груды песка торчало донышко бутылки - весьма красноречивые "визитные карточки"...
Неподалеку зияли еще две ямы. Их мы весной не копали. Они были пусты, и оставалось только гадать, что мог найти здесь и украсть Вудсток со своими товарищами?
Нам тут, во всяком случае, уже нечего было делать. Да, и честно говоря, как-то не хотелось копаться после этих проходимцев. Сразу после завтрака мы погрузились в машины и поехали дальше, поближе к заветным горам, серыми складками маячившим вдали.
Как горы ни отступали, стараясь спрятаться в пыльной дымке, к полудню мы все-таки добрались до них. Выбрали узкую долинку с крутыми склонами и решили здесь устроить базовый лагерь. Эта работа заняла у нас весь остаток дня, но зато ночевали мы уже вполне комфортабельно, даже послушали радио.
Под вечер мы с Павликом поднялись на вершину ближней горы. Насколько хватал глаз вокруг тянулось унылое хаотическое нагромождение серых и голых скал. Ни кустика, ни цветка, даже верблюжья колючка, похоже, тут не росла. Не было видно ни одной птицы. Кругом - мертвые скалы.
- Если бы устроить конкурс на самое печальное место на земле, то более подходящего не найти, - пробормотал Павлик. Веселенький он себе выбрал уголок, этот Хирен...
С утра опять началась будничная работа, привычные разговоры за завтраком:
- Смотри, Толик, ты уселся на место шефа. Выдаешь свои тайные намерения?
- Отличный кебаб, Ханусси! Добавьте, пожалуйста...
- А я бы съел сейчас окрошечки... С ледком!
- Казимир Петрович, когда же, наконец, будут готовы позавчерашние снимки?
- Сразу после завтрака берусь за них.
- Ханусси, найдется ли у вас еще чашечка кофе?
- Скажите Павлику: я пошла на третий раскоп...
Прошло три дня, а нам не попалось пока ничего интересного, кроме трех изображений животных на камнях да маленького рисунка. Он был выведен на скале красной охрой и изображал большую баржу, на каких в древности обычно перевозили гранит из каменоломен. Это обнадеживало: значит, мы всетаки идем по следам древних строителей.
Во время одного из обходов я вспугнул крупную кобру, пригревшуюся на камне. Сразу вспомнился весенний несчастный случай, и я проследил, чтобы всеми были приняты меры предосторожности: ходить разрешалось только в сапогах, перед сном тщательно осматривали палатки, каждый знал, где хранится сыворотка.
