Тут перед моим мысленным взором вдруг отчетливо встала одна незабываемая сценка, так поразившая меня в свое время на Всемирной выставке в Брюсселе.
Среди других экспонатов там во французском павильоне лежали в одной из витрин несколько листочков пожелтевшей бумаги, исписанных мелким, торопливым почерком - формулы, непонятные для меня физические термины, какие-то математические расчеты.
Это были странички из лабораторного дневника Марии Склодовской-Кюри. Молодой вылощенный экскурсовод заученным движением подносил к ним счетчик Гейгера... И тотчас же в притихшем зале раздавалось громкое сухое пощелкивание.
Счетчик ловил радиоактивные частицы, вылетавшие из бумаги. Прошло тридцать с лишним лет, как погибла замечательная исследовательница сокровенных тайн микромира, а невидимая смерть, погубившая ее, все еще пряталась в этих мирных страничках, все еще подавала свой грозный, ворчливый голос!..
- Но где же мог Красовский подхватить лучевую болезнь? воскликнул я. - Ведь он же не занимался физикой!
- По-видимому, в пирамиде.
- Ничего не понимаю. Что вы хотите сказать?
Моргалов взял меня за руку и потянул за собой.
- Пройдемте все-таки в комнату и сядем. Разговор, видимо, будет долгий.
Только тут я заметил, что мы все еще стоим в прихожей.
Когда мы прошли в комнату и сели возле круглого стола, Моргалов закурил, пододвинул мне сигареты и пепельницу и сказал:
- Видимо, песчаник, из которого сложена пирамида, содержит в себе какие-то радиоактивные минералы. Скорее всего, уран. Особенно опасно внутреннее облучение, когда радиоактивные элементы попадают в организм с пищей или при дыхании. А Красовский ведь прожил в пирамиде больше года...
- Неужели вы хотите сказать, будто Хирен сознательно построил свою фальшивую гробницу из такого смертоносного материала?
Моргалов пожал плечами и кашлянул, отмахиваясь от табачного дыма.
- Не знаю, это придется выяснять вам. Возможно, радиоактивный песчаник подвернулся строителям случайно. А может быть, такая хитрая ловушка и была задумана сознательно. Ведь, судя по всему, этот ваш Хирен был большим искусником на всякие выдумки.
- Но не мог же он открыть радиоактивность за тридцать веков до супругов Кюри? Вы же физик, серьезный человек, а начинаете, по-моему, тоже ударяться в какую-то мистику, преувеличивая познания древних.
- При чем тут мистика? - засмеялся он. - Вот если бы я стал вам доказывать, будто Хирен за тридцать веков до Эйнштейна вывел формулу E=mc^2, или что-нибудь в том же духе, - вот тогда бы вы могли вызывать санитаров и отправить меня в сумасшедший дом. Но ведь мы же знаем, что природная радиоактивность существует испокон веков, и почему не допустить, что такой изобретательный ум, как Хирен, проживший, кстати, большую часть своей жизни именно в тех краях, где был добыт этот песчаник, подметил его губительные свойства и решил их использовать, вовсе не пытаясь как-то теоретически объяснить явление, остававшееся загадочным до Беккереля и супругов Кюри? Верно?
