"...Какой трогательный обычай был у древних египтян хоронить вместе с умершим человеком все мелочи, окружавшие и наполнявшие его земное существование! Мы в этом отношении варвары в сравнении с ними; увлеченные потоком грубой жизни, мы утратили высокий смысл смерти.
Мы гордимся каким-нибудь остроумным новым изобретением и не думаем о колоссальном величии, о неосуществимых для всякого иного народа великолепиях древней страны фараонов. Мы имеем пар; но пар менее силен, чем мысль, идея, воздвигавшая пирамиды, прорывавшая насквозь горы для могил, превращавшая скалы в сфинксов, строившая храмы из монолитов, которых не сдвинет ни один наш паровой механизм, и умевшая защитить от времени бренное тело человека..."
В этих записях, как в капле воды, Красовский - идеалист, мистик.
Стараясь разгадать секрет подземных переходов пирамиды, он много размышлял над приемами древних строителей и грабителей тоже. Эти записи я читал особенно внимательно и делал пространные выписки. Во-первых, размышления Красовского могли подсказать, где следует искать настоящую гробницу Хирена; а, во-вторых, как я надеялся, они могли бы помочь лучше понять характер, мировоззрение загадочного "великого строителя", - до сих пор я это пытался сделать лишь на основе текстологического анализа надписей.
"Как поразительна точность, с какой пирамида ориентирована по странам света! Я специально проверил - и вот какие получил результаты:
Северная сторона - сдвиг на юг западным углом всего на две минуты двадцать секунд.
Южная - сдвиг на юг тем же западным углом всего на полторы минуты.
Повсюду погрешность не превышает одного градуса! А ведь древние египтяне еще не знали компаса. Как же ухитрялись они определять направление с такой точностью - неужели только по звездам? Или им помогало какое-то иное, сокровенное знание, давно утерянное и забытое?.."
"14 апреля. Для меня он едва не стал последним, - записывал Красовский. - И эта фальшивая гробница едва не стала настоящей - для меня. Впрочем, для кого-то она уже давно стала местом последнего успокоения...
Нынче я в нетерпении опять забыл об осторожности и едва не поплатился головой. Юсуф [Судя по записям, один из рабочих Красовского.] пошел за новым факелом, а я не утерпел и сделал в одиночестве всего несколько шагов по коридору, который мы начали сегодня с утра обследовать. Плита-ловушка опустилась под моими ногами, и я рухнул в яму, глубиной в добрых две сажени [Красовский часто пользуется старыми мерами. Одна сажень равна примерно двум метрам тринадцати сантиметрам.].
