Тайна пирамиды Хирена | страница 27
Вот и все. Больше осматривать нечего. А ушебти, изображающая фараона Хирена, давно покоится в одном из залов Эрмитажа, где я столько раз видел ее еще студентом, увлекаясь загадкой пустой пирамиды с ложным погребением. Теперь я пробрался в самое сердце этой пирамиды, собственными глазами увидел и черные стены и пустой саркофаг, но ни на шаг не приблизился к разгадке.
А ведь она должна быть где-то неподалеку - разгадка тайны! Не мог же Хирен выбрать место для своей настоящей гробницы где-нибудь в Фивах или Ахетатоне, а фальшивую для отвода глаз устроить здесь, за сотни километров оттуда? Это полная бессмыслица. Нет, его настоящая гробница тоже должна таиться где-то в здешних пустынных краях, возможно, совсем поблизости. И обнаружить ее можно, как нашли в 1922 году в давным-давно исследованной Долине царей чудом сохранившуюся гробницу Тутанхамона. И нашел же совсем недавно египетский археолог Мухаммед Гонейм даже целую пирамиду, скрытую многие века под песками неподалеку от Каира!
"А если Хирен погиб в бою или в какой-нибудь дворцовой резне и у него вовсе не оказалось гробницы?" - подумал я.
Нет, это все-таки маловероятно: фараонов, как правило, хоронили торжественно. Где-то должна быть его гробница!
Но здесь, возле пустого саркофага, мне явно больше нечего делать. И так уже эта обстановка начинала действовать на нервы. Пробыл я здесь в камере не больше часа, а уже стало охватывать меня какое-то непонятное беспокойство. Надо поскорей выбираться отсюда.
Обратный путь я проделал гораздо быстрее и без всяких происшествий. Мне только показалось, будто доска, по которой я перебирался через ступенькиловушки на лестнице, вроде лежала не так, как раньше. Но я тут же прогнал эту глупую мысль: кто мог сдвинуть доску в укромном коридоре совершенно пустой пирамиды! Даже шакалы вряд ли забираются так далеко.
И все же, когда я подошел к штольне, пробитой Красовским, мне почудилось, будто впереди промелькнула чья-то тень...
Да, у меня явно разгулялись нервы. Долго ли пробыл в пирамиде, а уже начала мерещиться всякая чертовщина. Не хватает еще тоже стать суеверным по печальному примеру Красовского и старика Ханусси. Хотя, честно признаться, я теперь, пожалуй, понимал ученого. В такой обстановке не мудрено стать и нервнобольным.
Последний участок пути по штольне я нарочно прошел не спеша. Но все равно, не стану кривить душой, испытал явное облегчение, когда увидел впереди сверкающий солнечный свет и, выбравшись из пролома, с наслаждением вдохнул горячий, раскаленный, но зато такой чистый воздух пустыни.