В дальнем углу, направив туда луч фонарика, я увидел фараона Хирена!
Его каменное изваяние - хранилище священного Ка, было вьполнено с поразительной экспрессией и реализмом. Удлиненное лицо, высокий, крутой лоб, тяжелый подбородок и эти чуть припухшие "негритянские" губы, застывшие в грустной усмешке. Какое странное сочетание мечтательности и сильной воли!..
Один за другим мы протиснулись сквозь пролом, осветили фонарями всю камеру - и перед нами предстала картина страшного, опустошительного разгрома!
Все вещи были разбросаны в полном беспорядке. Из перевернутого изящного сундучка торчал рваный кусок какой-то пестрой ткани. В углу грудой громоздились какие-то колесницы золото с них ободрано, спицы поломаны. Ложа, кресла, скамеечки для ног, циновки, корзины, всякие безделушки, щиты, луки - все смешалось как попало в одной куче.
- Смотрите, - прошептал рядом со мной Али Сабир.
Я глянул в ту сторону, куда он показывал, и увидел на белой крышке одного из сундуков грязный отпечаток человеческой ноги. Это был, несомненно, след вора, побывавшего здесь тысячи лет назад.
Да, нас давным-давно опередили. Гробница опустошена, из нее украдены все ценные вещи. Можно было отчетливо представить, как метались по комнате грабители, как в. спешке хватали вещи, рассматривали их при тревожном свете коптящих факелов, сдирали золото, выламывали драгоценные камни и швыряли обломки куда попало...
Мы стояли у разграбленного саркофага посреди раскиданных в беспорядке вещей, поломанной мебели, осколков алебастра и обескураженно озирались вокруг. И вдруг услышали печальный протяжный звук, похожий не то на стон, не то на жалобный всхлип.
Мы переглянулись.
- Аллах! Аллах! - словно заклинание, пробормотал Сабир.
Снова раздался тот же унылый и полный невыразимой боли стон.
Сабир попятился к двери. Но, глянув на нас, остановился и смущенно начал приглаживать свои усики.
- Что это может быть, Алексей Николаевич? - спросил Павлик.
Похоже, ему тоже стало немножко не по себе. Да и не удивительно: трудно не поддаться хоть на миг страху, услышав такие загробные завывания где-то в недрах горы, возле пустой гробницы.
- Конечно, не тоскующая душа Хирена, - сказал я. Вероятно, какой-нибудь любопытный звуковой эффект. Может быть, природный, а возможно, придуман специально для устрашения. Потом разберемся, а пока, наверное, надо отсюда уходить и запечатать камеру. Она, похоже, прямо вырублена в том же радиоактивном граните, что и в пирамиде, и зря торчать здесь не стоит. Как вы думаете, Сабир?
