- Да, - задумчиво произнес Сергей Сергеевич, - сильно сказал как-то старик Конрад о пропавших без вести судах: "Никто не возвращается с исчезнувшего корабля, чтобы поведать нам, сколь ужасна была его гибель, сколь неожиданной и мучительной стала предсмертная агония людей. Никто не расскажет, с какими думами, с какими сожалениями, с какими словами на устах они умирали..."
Помолчав, он добавил:
- Одно утешает: агония оказалась недолгой, если они даже не успели подать зов о помощи. Повторяется история "Прекрасной Галатеи".
- Но почему? - снова не мог удержаться я. - Ведь не было ни шторма, ни магнитной бури. Почему же они как и "Галатея", исчезли бесследно, не подав никакого сигнала?
Никто не ответил мне.
Наверное, и на этот раз нечего было бы записывать в дневник, если бы не чистейшая, невероятная случайность, какие порой вдруг совершенно неожиданно круто меняют спокойное течение событий.
Когда мы уже разворачивались, чтобы лечь на обратный курс, вдруг заметили маленькое белое судно. Волошин посмотрел в бинокль:
- Тунцеловчик. Рыбачат.
Но Локтев, словно не слыша его, направил дирижабль к суденышку.
- Ты что, Борис Николаевич? Это же тунцелов.
Командир промолчал и лишь через несколько минут вдруг отрывисто сказал:
- Что-то у них не в порядке. Мачта сломана.
Мы все приникли к биноклям.
- "Сперри"! - вдруг вскрикнул Олег Никаноренко. "Сперри"?! Пропавший тунцелов?!
- Точно, "Сперри", - подтвердил Гриша. - Две буквы совсем стерлись, еле разберешь название.
- На вызов не отвечают, - сказал радист.
- И на палубе никого нет, - пробормотал Сергей Сергеевич, не отрывавшийся от бинокля.
- Нет, один лежит возле рубки. Ближе к корме, - сказал Олег.
- Где? Нет, это какие-то тряпки, - ответил Волошин. - Хотя...
Мы подлетели к суденышку совсем близко. Могли рассмотреть уже без биноклей и сломанную мачту, повисшую на снастях, и полустертую надпись на корме, и труп, валявшийся ничком на палубе возле рубки.
На судне по-прежнему никого не было видно.
Дирижабль завис метрах в пяти над палубой. Борис Николаевич опять блеснул мастерством. Он осторожно подвел дирижабль к самой рубке. Швартовое устройство надежно притянуло гондолу к леерной стойке, так что не пришлось даже спускать штормтрап.
Костя первый спрыгнул на верхний мостик, заглянул в рубку, отшатнулся:
- Умер прямо на вахте, за штурвалом, чтоб мне пропасть! - крикнул он. Тут и лежит.
Один за другим мы перебрались на катер, оставив Локтева, как всегда, за пультом управления.
