– Лично я не боюсь смерти! – Петя потряс жестянкой и заглянул в дырку с той увлеченностью, с какой смотрел в саду на пионерский значок.
– Знаешь, вы с Васей чем-то похожи. – Я похлопал его по байковому плечу.
– Мы? Я тоже посинел? – Рябь иронии обежала мокрые губы: туда-обратно.
– Нет. Резкостью решений. Ты завязал с физикой. Вася раньше был специалист по компьютерам, работал в американской компании. Долго работал. Год назад он вдруг вернулся в Москву и отдал всего себя храму. Что заставляет человека измениться? Я не знал тебя физиком. Скажи: ты тогда был другим человеком?
Петя взболтнул коктейль:
– ?Ты бы не узнал меня. Я был тихоня. Скромный, малословный. Всегда за учебниками. Когда в школе учился, выигрывал олимпиады. На факультете меня за лучшего студента держали.
– И почему ты бросил физику?
– По-то-лок. Сам растешь, а потолок не растет. Ты головой давишь, голова пухнет. Одно спасение – согнуться, но прыгнуть за дверь. За дверью, может, хуже, может, и лучше. Здесь места точно нет.
– Что это за потолок? – Я скорее отхлебнул еще пива, вымывая из языка вонзившуюся рыбью иголку. – Потолок таланта? Ума потолок?
– Интереса! Я был мальчик робкий, маменькин сынок, сидел в теплых тапках и с учебником дружил. Возраст свое взял, я в универе новых людей встретил, стал пиво пить после занятий, с девочкой одной из Тамбова поцеловался, страшила, но губы – как вишни. Блок мне попался. “Но даже небо было страстно… И небо было за меня!” Начал я много читать. Пока не дочитаю книжку стихов – не отложу. Каждое стихотворение читал как откровение. И я понял, что физика – это детство, домашняя неволя, там приз – мамин яблочный пирог. Другой мир – широк, весел, пьют на ветру, стихи сочиняют, и награда другая – поцелуй взасос от студентки из соседнего учебного корпуса, второго, который гуманитарный. Стал я резким, надел кожанку, дома грубил, преподам дерзил, говорил отрывисто. Так мой новый стиль родился. Я как будто из ребенка стал подростком.
– Подростком?
– Да, да! Запоздало, допускаю. А бывает, человек не изменился и навсегда остался ребенком. Я до подростка подрос и этому рад. У меня первая детская любовь – физика. А первая юная страсть – поэзия. В итоге: я – другой. Я – поэт!
Он стукнул по дереву, лежащему под нами. Ткнул указательным пальцем и с сухим треском проколол кору:
– Все равно не поймешь, пока в моей шкуре не окажешься! Кыш! Кыш! – задул на палец, сметая оранжевую мошку, скоростную, размером с точку.
