Все эти подробности Юра рассказал потом и не подряд. Кто-то предлагал ему даже подать на врачей в суд.
Не помню, был ли телефон у хозяев. Но Юра, как во сне, побежал на переговорный пункт. Господь надоумил его позвонить Слуцкому – никто бы не сделал все более четко, разумно, решительно. Он связался с Юстинасом Марцинкявичюсом, и тот, пользующийся в Литве всеобщей любовью и колоссальным влиянием, тут же организовал необходимое.
Юрка провел на переговорном всю ночь. Что он там делал – не помнил. Еще звонил кому-то? Может быть. Вернуться на квартиру не было сил.
А Слуцкий сделал еще ряд звонков.
“…среди дня раздался телефонный звонок. Звонил Борис Слуцкий. Он сказал: – Умерла Нина Нелина… – И повесил трубку. Возможно, сказал еще что-то, но я услышала только это.” (Инна Гофф)
Юру до самой Москвы сопровождал в такси (они ехали через Минск) молодой высокий литовец, хозяин квартиры. Он объяснил с гордостью, что его попросил об этом Юстас (так они называют Марцинкявичюса). Потом мы быстро собрали ему денег на обратный билет.
В салоне “Волги” белели две пышные домашние подушки. Юра вылез измятый, распухший от слез и бессонных ночей, обнял дочку Олечку и подвел к малолитражному “УАЗику”, где двери с задней стороны. Там находился гроб. Юра сказал: – Это уже не мама…
Но подняли крышку… Нина, казалось, даже не изменилась, как это случается со скоропостижно скончавшимися.
Через полтора года Юрий Трифонов написал небольшой рассказ “В грибную осень”. Это один из лучших его рассказов, а, может быть, и самый лучший. Настоящая классика.
Каждому школьнику известно, что писатель часто отдает своему персонажу не только собственные мысли или подробности биографии, но и острейшие психологические коллизии, душевные потрясения, которые просто невыносимо писать о себе самом.
Героиня этого рассказа Надя приезжает из города на дачу и обнаруживает там внезапно умершую мать. И Трифонов отдает Наде свое – без остатка.
“Темный ветер гнал Надю по шоссе. Она бежала на станцию звонить в Москву. Навстречу шли люди только что с поезда, нагруженные сумками, свертками, портфелями – из другого мира, где можно идти медленно, можно быть усталыми. Некоторые из них с изумлением смотрели на Надю. Что-то было в ее лице, заставляющее их смотреть: может быть, она шевелила губами.”
Наконец она звонит. “Надя не понимала, говорит она тихо или кричит. Когда она вышла из кабины, к ней подошла незнакомая женщина и, глядя ей прямо в глаза, сказала твердо: “Выдержать, выдержать!..”
