На ней уже виднелись страшные, уродливые оспины — некоторые из вражеских снарядов сумели прорваться сквозь оборонительную сеть.
Ле Марр щелкнул тумблером, и экран потух.
— Здесь запись кончается. Все, что мы можем получить, — это такие вот визуальные фрагменты, краткие эпизоды, которые особенно сильно запечатлелись в его мозгу. Непрерывную последовательность снять невозможно. Следующая сцена происходит через много лет, на одной из искусственных станций.
Вспыхнул свет, зрители начали подниматься, разминать занемевшие ноги. Сейчас мертвенно-серое тестообразное лицо Ганнета вполне оправдывало кличку «недопеченный», данную мутантами с Венеры и Марса жителям Земли.
— Доктор Ле Марр, я хотел бы еще раз посмотреть эти кадры. Которые про Землю. — Он замялся, а потом безнадежно махнул рукой. — Ну, вы знаете, про какие я говорю.
Свет потух, экран снова ожил. На этот раз на нем была одна только Земля, быстро уменьшающийся в размерах шар, оставшийся за кормой скоростного катера, на котором Дэвид Ангер мчался к внешним планетам. Ангер до последней минуты смотрел на этот родной, уничтожаемый войной мир.
Земля была мертва. Из группы глядевших на экран офицеров раздались непроизвольные возгласы ужаса. Ничего живого. Никакого движения. Только мертвые облака радиоактивного пепла, бессмысленно вспухающие над изрытой гигантскими воронками поверхностью. То, что было живой планетой, домом трех миллиардов людей, превратилось в прах, в дотла выгоревшую головешку. Не осталось ничего, кроме мусора, обломков, уносимых в безжизненные моря беспрестанно завывающим ветром.
— Думаю, какая-нибудь растительная жизнь все же уцелеет, — хрипло сказала Ивлин Каттер, когда экран померк и в комнате снова зажегся свет. Судорожно передернувшись, она отвернулась.
— Сорняки какие-нибудь, — предположил Ле Марр. — Темные сухие сорняки, пробивающиеся сквозь корку шлака. Возможно, и кое-что из насекомых, но это — позднее. Ну и, конечно же, бактерии. Думаю, со временем бактерии превратят этот пепел во вполне приличную почву. И там будет идти дождь — безостановочно, сотни миллионов лет.
— Давайте посмотрим правде в глаза, — сказал Ганнет. — Утколапые и вороны обязательно ее колонизируют. Они будут жить здесь, на Земле, а мы все сдохнем.
— Будут спать в наших постельках? — невинно поинтересовался Ле Марр. — Пользоваться нашими ванными и сидеть в наших гостиных?
— Не понимаю, что вы там говорите, — раздраженно отмахнулся Ганнет. — Вы уверены, что это не известно никому, кроме здесь присутствующих? — спросил он у Паттерсона.
