— Я-то думала: вы вместе ехали-то. Думаю, задержался где…
— Думали, думали, — сказал полусонный Витька. — Я думал, ты думал, он думал… Мы думали.
Потом, совсем уж сквозь сон, едва-едва — слышал:
— Да почему? Почему? Ты можешь толком мне объяснить?
— Не могу. Сама толком не знаю: не лежит душа, и все. Хоть ты что! Сама себя уговаривала, убеждала — не могу. Лучше век одна буду жить, только… Нет! Нет, нет и нет!
— Во! — удивился дядя Коля. — Это даже суметь надо — так опротиветь за короткий срок. Чем уж он так насолил-то?
— Да, наоборот, все хорошо. Ни одного грубого слова… Нет, все хорошо. Только — нет, и все тут.
— Ну, на нет и суда нет. Насильно мил не будешь, не зря говорят. Ладно… Я думал, у вас выйдет что-нибудь… Ладно…
Дальше Витька не слышал. Заснул.
Проснувшись, Витька маленько поперебирал свое хозяйство: бильярдные шары, подковы, покрышку футбольного мяча, лампочку от автомобильной фары, зеркальце автомобильное… Все было на месте.
В прихожей комнате, на столе, лежала записка:
«Витя! Я поехала на базар. Поешь молоко и хлеб. Все в шкафу, скоро приду».
Витька открыл шкаф… Но есть не хотелось… Он вышел из дому.
Пошел к Юрке.
Старик и Юрка были дома. Очень обрадовались, увидев Витьку.
— О!.. Кто к нам пришел-то!
— Витька?.. Эгей! — смешно обрадовался старик. — На побывку, что ли?
— Совсем, — сказал Витька.
— Совсем? — удивился Юрка.
— Совсем. — Витька тоже был очень рад. Но он радость свою никогда особо-то не показывал. — Чего делаете?
— Чего делаем? — переспросил старик. — Мы тут, брат Витька, с разных сторон жизнь окружаем: я — сзади, он — спереду. Я себе гроб вот строгаю, вроде того, что досвиданькаюсь с ей, с жизней-то, а Юрка в лоб ей метит — переделать норовит. — Старик и правда строгал какие-то доски, но вид у него был вовсе не печальный. — Вот чем мы тут занимаемся, Витька.
Витька посмотрел на Юрку: правда ли, мол, что гроб-то?! Юрка кивнул, что правда.
— Я уж тут убеждал, убеждал его — бесполезно, — сказал он.
— Нет, тут вы меня не убедите. В своем гробике буду лежать… Своими руками сделанный.
— Во дает! — сказал Витька.
— Я ее, каждую тесиночку-то, с лаской обделаю, аккуратно… Как жених в ем буду лежать!
— Да зачем?! — загорячился было Юрка. — Что за… дикость такая?
— Это не дикость. Какая дикость? У нас в деревне все старики так: кто мог, завсегда сам себе гроб делал. Что я, не знаю, какой мне гроб сделают? Тяп-ляп — и готово. Лежи потом… в хреновом гробу. Там сук вылезет, там трещина… На кой мне это надо? Я лучше сам… все тут по-людски сделаю.
