Судили-рядили. Главврач Фаддей Апомидонтович Белкин настаивал на сугубо научной природе загадочного явления, уверяя, что это обычный массовый гипноз. Его не слушали. В городе Белкина не любили, а комендант «Пузырёвских» бань Иван Иванович Хрящов, со свойственной ему прямолинейностью и вовсе называл доктора за глаза «интеллигентской задницей». Лишь когда доктора утвердил Наркомздрав, категоричный Иван Иванович начал опускать в своей характеристике обидное прилагательное, и то неохотно, и не сразу.
— … наверняка, компетентные органы пригласили какого-то известного психиатра и исследуют граждан на лояльность.
— Тебя самого, Пирамидонтыч, за такие слова, не худо бы исследовать, — скривился Хрящов.
Главврач, по натуре — перестраховщик, заёрзал на стуле, два раза сам себе сказал «так-с» и вдруг заторопился к захворавшему катаром родственнику Удерживать его не стали, словно обрадовавшись возможности переменить тему.
— «Катар», — снова заговорил комендант «Пузырёвки», когда доктор откланялся. — Понимал бы чего, в катарах. А-то, гипно-оз!
— Угу, — промычал набитым ртом Никита Савич Севрюгин, чрезвычайно толстый гражданин, заведовавший столовой фабрики «Имени Коминтерна». — В двадцать шестом приписал мне мозольный пластырь, с тех пор прибавляю по пуду в год. Уж и в новый костюм не влезаю.
Севрюгин медленно поднялся, повернулся к сидящим за столом сперва одним боком, затем другим, похлопал ладонями по брюху.
— Костюм хороший… Из того букле, что ты Артемий Капитонович… — обратился он к директору магазина Промсоюза, но осёкся. Артемий Капитонович тоже было стушевался, а затем они хором принялись бранить доктора Белкина и докторов вообще.
— Знаешь, Прохор Филиппович, — вернулся Иван Иванович к прерванному разговору. — Ты, нижние стёкла в трамваях, те что поднимаются, распорядись закрасить, от греха. А вагоны, пусть будут как в бане, «женский» и «мужской».
— Верно, — поддержал заведующий рынком Гирин. — Только дамские, пусти первыми, чтоб без жалоб, к последним на «колбасу» пацаны цепляются…
— Мальчишки, что. От них вреда не много. У меня вон, в столовой комсомолки санитарный ликбез устроили. В дверях встали, — пожаловался Никита Савич. — Которые рабочие с грязными руками, тех обедать не пустили. Полфабрики голодными оставили. Два бака борща, второе… Всё псу под хвост! А если они завтра ещё что проверить захотят?
— Значит, и трамваи, их работа! — мрачно кивнул Артемий Капитонович. — Белкин прав. Вычисляют…
