— Тебе холодно? — спросил Марк, присаживаясь на бревно около костра.
— Да, очень. А еще меня съели комары…
— Неудивительно, — пристально взглянул он на меня, — ты вкусно пахнешь.
Я поежилась. Пару секунд он подумал о чем-то, а затем встал и убежал. А я осталась там, абсолютно не понимая, что случилось. Уже через минуту он вернулся, держа в руках шерстяную кофту.
— Вот, накинь, — подошел он и бережно положил мне ее на плечи, — больше ничего нет.
— Спасибо, — улыбнулась я. Я всегда таю, когда обо мне проявляют заботу, кто бы это ни был.
— Не за что. Садись, — показал он на бревно.
— А где я буду мыться? — задала я давно наболевший вопрос.
— Чуть не забыл, пойдем.
Интересно, если он забыл про банные процедуры, про что он тогда помнил? Я пошла за ним. Недалеко от беседки я разглядела небольшой сарайчик. Наверное, это душ. Я готовилась увидеть прогнивший пол и огромное количество отвратительных пауков и мокриц. И как следствие, забыть о помывке. Марк зашел первым, я осталась снаружи. Зажегся свет. Рисуя в голове эту гадость, я осторожно заглянула внутрь. На удивление ни пауков, ни мокриц я не обнаружила. Наоборот, была приятно удивлена. Маленькая деревянная баня с чистой лавочкой, вешалкой для одежды и свечами на стенах. И почему Марк не зажигает свечи дома? На лавочке стояло ведро с водой, рядом лежали мыло, ковш и полотенце. Интересно, кто им пользовался до меня?
— Вода, думаю, нормальная, — сказал Марк, — мыло и полотенце новые, только твои. Мойся, я подожду на улице.
Он вышел. Я стала искать защелку на двери. Не думаю, что Марк настолько бестактен, чтобы зайти, пока я моюсь, но на всякий случай решила перестраховаться. Так и не найдя ничего, я решила рискнуть. Соблазн смыть с себя трёхдневную грязь оказался сильнее страха быть увиденной, в чем мать родила. Вода теплая, только жаль, нет шампуня, зато есть мыло, а это все-таки лучше, чем ничего.
Я помылась, обтерлась полотенцем и подсушила им волосы. Выйдя из бани, я увидела Марка у костра. Его смуглая кожа отливала золотом, а в карих глазах отражался огонь. Он сидел такой спокойный, сосредоточенный на горящем пламени, что мне вдруг невольно представилась картина из жизни какого-нибудь дикого племени. Костры, барабаны, ритуальные танцы и божественный идол, к которому они обращают свои молитвы. Таким же божественным и фантастическим казался мне сейчас Марк. Где же мой фотоаппарат, когда он так нужен?
— Помылась? — спросил он, когда я подошла, — все нормально?
