С утра плачущий соловей,
Ты не плачь, - я заплачу.
Разрывающий мне грудь соловей,
Ты не плачь, - я заплачу!
Ты оделся в зеленое, мой соловей,
Изумрудом стал каждый колос.
Потерял я любимую, мой соловей.
Ты не плачь, - я заплачу в голос!
Ты оделся в желтое, мой соловей,
И сады позолоты не прячут.
Все цветы и деревья - твои, соловей,
А любимая - моя, - я заплачу!
Таджлы бесконечно повторяла: "Потерял я любимую, потерял я любимую...", "Цветы и деревья - твои, а любимая - моя!"
Потом, когда она рассказывала возлюбленному об этой своей тоске, о горе разлуки, о том, что она переживает при расставании: ним, Исмаил говорил: "Мой кипарис, сосенка моя, мой ирис, единственная моя! Ведь и я как ты. Вот я закончу мои месневи, "Дехнаме", которые с любовью к тебе сочинял я в дороге и лагерях, ты увидишь, что я тоже испытывал такие же чувства".
Они часто делились мыслями о прочитанных газелях, о поэзии разумеется, когда у Исмаила находилось время. Иногда Таджлы-ханым читала наизусть стихи, газели на персидском языке, который она только начинала изучать.
- Все наши великие поэты писали по-персидски - и Низами, и Хагани, говорила она. - Персидский язык очень поэтичен! Вот послушай, как изящно сказал Хафиз:
Только рука музыканта тара коснется
Сердце любое в ответ встрепенется, забьется.
Мое же созвучно только твоим струнам.
За единый их звук я целую жизнь отдам!
Летом в лугах и полях людские пестрят следы:
А ты ступай по моим глазам, присядь у воды!
Поэт слушал и отвечал:
- Верно, это прекрасно. Но, моя Таджлы, разве ты не чувствуешь величие и родного языка? Почитай-ка газели Насими, воспевающие любовь - любовь божественную, любовь святую! Тогда ты увидишь, как нежно они звучат на нашем языке, и сама придешь в восторг. Наш родной язык не менее прекрасен, моя Таджлы! Он мелодичен и музыкален, любые стихи изящно складываются на нем. Даже в самом простом предложении, если поменять местами одно-два слова - и перед тобой уже стихотворная строка. Даже арузом[20] можно говорить на нашем языке - была бы охота и любовь, хватило бы сил и вдохновенья.
Жилище святых - это правды жилище.
С приходом святых - просветленными станем.
Виновному вину прощают обычно,
Пусть он падет ниц перед султаном.
Бедный Хатаи - это вместилище щедрости...
Извещай: пусть приходит каждый страждущий!
Вслушайся, разве каждая строка здесь не подобна обычной фразе из простого разговорного языка? Нашего родного языка! Так по какому же праву нам отказываться от него и писать по-арабски, по-персидски? Почему государственным, поэтическим языком в наших дворцах не должен быть язык наших матерей, Таджлы? Вот чего я хочу добиться, мой кипарис, сосенка моя!
