Баку 1501 | страница 79
Как, по какому праву я именем создателя уничтожал и призывал уничтожать его же творения? Меня охватывает ужас, дедушка! Я пытаюсь заглушить свое горе кубками, залить поднимающийся в сердце бунт. Вдохнови же меня на познание истины! После утреннего намаза я отвезу на родину ваши священные останки, твои и моего отца, Шейха Гейдара, чье лицо вспоминается мне с трудом. Я клянусь до последнего вздоха убежденно распространять вашу веру, во имя которой мы безропотно приносим жертвы и погибаем! Пока рука моя в силах держать меч, не выпущу его, не вложу в ножны. Я продолжу ваше дело, но я... я объединю разрозненную родину насколько смогу, усилю ее мощь, прославлю наш язык, поэзию на весь мир, открою двери дворцов ашыгам... Не знаю, так ли вы думали, так ли хотели - ты и отец. Но я должен думать о будущем. До сих пор перед моими глазами Султаным-ханым... Она была права. Я выполню и ее пожелание. Тогда и только тогда я уверюсь, что пролитая кровь, вызванные мной слезы, принесенные жертвы были не напрасны. Да возрадуется ваш дух! Да вознесутся ваши души в рай! И да молятся они за меня во имя претворения в жизнь моих намерений. И да падет на меня ваша благость! Пусть земля и небо - пусть каждая пядь родной земли и каждая капля текущей в ней воды вместе со мной скажут: "аминь"...
Эти долгие, непрерывной чередой текущие мысли не покидали Исмаила в бесконечные часы молитв и поклонов. Уста его произносили молитву, повторяли суры Корана, а сердце раздирали противоречивые думы. Шейх Садраддин сам объявил утренний азан. Все воины произнесли ритуальную молитву. Монотонно-печальные звуки ее, слившись с ревом Самура, эхом отозвались в горах, в отвесных скалах ущелья. Едва только засветилось, как воины уже выстроились в походном порядке. В запряженную пятью парами волов повозку постелили персидские ковры. На них бережно поставили обернутые тарной и покрытые зелеными и черными накидками гробы. В левом углу арбы, против гробов, укрепили зеленое шелковое знамя с насаженной на конце древка вырезанной из серебра кистью человеческой руки.
По обе стороны арбы выстроились десять молодых всадников в черных одеждах. Сидя на вороных конях, воины походили на ожившие траурные статуи. Следом за арбой ехал верхом сам государь, а рядом с ним Байрам-бек Гараманлы, Рагим-бек, Мухаммед-бек Устаджлу, Леле Гусейн-бек Бекдили и другие придворные и военачальники. Впереди процессии выступал закутанный в черные одежды знаток Корана шейх Садраддин. После первого салавата шейх начал читать суру Корана "Аррахман", обязательную при отпевании тела и похоронах.