* * *
Последний раз, несколько веков назад, когда Баку был взят арабскими захватчиками, предводительствуемыми Ашас ибн-Гейсом, город более не видел такой бойни и грабежа.
Наступило утро. По приказу молодого шаха хаджиб показал мавзолей Ширваншахов. Несколько кызылбашей, взяв в руки кирки и лопаты, разрушили мавзолей, вскрыли могилу Султана Ибрагима Халилуллы, вытащили кости и, завернув их в циновку, подожгли. Всю эту картину наблюдали придворные и мюриды, разодетые в нарядные, как праздничные свечи, разноцветные одежды, и шах в своем победном одеянии. В стороне стояла согнанная сюда насильно под страхом смерти знать Баку и Ширвана. Чтобы запугать население, кызылбаши, начавшие войну под религиозным знаменем шиитства, устроили зрелище ада. Глашатай возвещал всем, что и Фаррух Ясар так же "отправлен в ад", и декламировал: "Таково наказание каждого безбожника, осмелившегося на бунт!" После того, как было оглашено повеление шаха, из числа собравшихся выступил вперед старик, которому перевалило уже за сто лет. Это был известный в Баку ученый Имамеддин Бакуви. Обращаясь к Исмаилу и стараясь, чтобы слова его были услышаны и окружившими трон пожилыми мюридами, он сказал дрожащим, но громким голосом:
- Сжигать виновных в аду - дело одного аллаха. Человек, признающий исламскую религию, веру в единого бога, коран, не станет сжигать в огне раба божьего. Не то что его кости...
Старого ученого прервали. С криками: "Суннит, раб езидов Ширваншахов", - накинули ему на шею веревку, потащили, задушили...
Молодой шах, радующийся победе, отмщению ненавистному роду Ширваншахов, которых он считал убийцами своего отца и деда, оглядывая собравшихся, увидел среди придворных и военачальников похожего на черный флаг в своих траурных одеждах Шейха Мухаммеда Сияхпуша. Властным тоном он спросил:
- О шейх, ты и в день такой великой победы, столь полного торжества в черном одеянии?
Улыбающиеся лица обратились к стоявшему, скрестив руки на груди, как будто изваянному из черного мрамора, шейху Мухаммеду Сияхпушу. Оставаясь неподвижным, шейх слегка наклонил голову в черной тоге и проговорил:
- Мой государь, после гибели вашего покойного отца, моего дорогого муршида, Шейха Султана Гейдара, я оделся в черное. Я не знаю других цветов. У меня все такое же черное, как моя одежда.
Исмаил, показав на горящую циновку с костями Султана Ибрагима Халилуллы, улыбнулся:
- Поздравляю тебя, о шейх! Султан Гейдар отмщен. Сегодня его сын освобождает тебя от траура, - он хлопнул в ладоши, приказал, - пусть принесут шейху белое одеяние!
