- Я - Сильвия.
Он отозвался:
- О! Вот спасибо, с вашей стороны ужасно мило, что вы приехали меня встретить.
- Сесили страшно занята. Я приехала на двуколке. А у вас много багажа?
Она подхватила его портплед, который он у нее тут же отнял; подняла сумку - он и это взял у нее из рук; и они пошли к двуколке. Там стоял мальчик-грум и держал под уздцы низкорослого серебристо-чалого конька с черной гривой и черным неподрезанным хвостом. Она сказала:
- Ничего, если я буду править? Я как раз учусь. Он ответил:
- Ну, конечно.
Она уселась на козлы; он заметил, что глаза у нее сияют от радостного волнения. Принесли и уложили в двуколку его чемоданы, и он сел рядом с нею. Она крикнула:
- Отпускай, Билли!
Чалый конек рванулся мимо маленького грума, который, сверкнув на солнце голенищами сапог, ловко вскочил на запятки. Двуколка быстро обогнула станцию, и Леннан, видя, что у его возницы губы слегка приоткрылись от напряжения, заметил:
- Он у вас своевольничает.
- Да, немножко. Но ведь он милый, верно?
- Да, ничего себе.
О! Когда приедет она, он будет ее катать; они уедут одни на этой двуколке, и он покажет ей все окрестности! Его пробудил к действительности голосок:
- Ой, он сейчас шарахнется!
В тот же миг двуколку рвануло в сторону. Чалый перешел в галоп.
Оказывается, на пути попалась свинья.
- Правда, он сейчас такой красивый? А мне надо было его хлестнуть, когда он дернул в сторону, да?
- Да нет, лучше не надо.
- Почему?
- Потому что лошади - это лошади, а свиньи - это свиньи. И для лошадей вполне естественно шарахаться от свиней.
- А-а!
Он поглядел сбоку на ее лицо. Линия щеки и подбородка у нее мягкая и довольно красивая.
- А я ведь вас не узнал, - оказал он. - Вы так выросли!
- А я вас сразу узнала. И голос у вас все такой же, пуховый.
Они опять немного помолчали, пока она вдруг не призналась:
- Он и вправду не слушается поводьев. Это он домой торопится.
- Давайте я теперь буду править?
- Да, пожалуйста.
Он встал и взял у нее вожжи, а она пригнулась и под вожжами пробралась на его место. Волосы у нее пахли в точности, как свежее сено.
Избавившись от обязанностей возницы, она принялась с интересом разглядывать Маржа своими яркими голубыми глазами.
- Сесили боялась, что вы не приедете, - заметила она вдруг. - Что за люди эти старики Стормеры?
Он почувствовал, что краснеет, подавил волнение и ответил:
- Это только он старый, а ей лет тридцать пять, не больше.
- Тридцать пять - это тоже старая.
