– Скорее в качестве страховки.
Анжелика отпила из чашки горьковатый кофе, легла на кровать и попросила Катку не уходить, пока она не заснет.
– Не хочу оставаться в одиночестве. Сразу делается неуютно и тревожно.
Копейкина клятвенно заверила Назарову, что пробудет в ее доме столько, сколько того потребуют обстоятельства.
* * *
Прижавшись к супругу, Кира Вениаминовна смотрела на свежую могилу, не в силах до конца осознать, что присутствует на похоронах собственной дочери. Перед тем как отправиться на кладбище, племянница Ильи по его настоянию сделала Кире укол и заставила проглотить две крохотные таблетки.
Двадцать минут спустя у Киры Вениаминовны все поплыло перед глазами, голова сделалась пустой и тяжелой.
На кладбище вопреки ожиданиям женщина не смогла расплакаться. Она стояла и отрешенно смотрела прямо перед собой, изредка кивая головой, когда кто-то приносил соболезнования. Кира видела людей, приехавших проститься с Томой, она слышала их тихие голоса, и ей самой нестерпимо хотелось кричать. Кричать так громко и истошно, чтобы ее крик оглушил все живое. Но она не могла. Сделанный укол вкупе с двумя выпитыми таблетками на время превратили ее в безвольную куклу.
Анжелика тронула Катку за руку и, едва шевеля губами, прошептала:
– Филипп идет.
Копейкина проследила за ее взглядом и увидела высокого парня, который медленно приближался к могиле.
Прежде чем положить цветы, Фил несколько секунд смотрел на фотографию улыбающейся Томы и лишь потом нашел в себе силы наклониться и поместить бледно-розовые розы возле деревянного креста.
Илья Денисович никак не прореагировал на появление зятя, а вот Кира Вениаминовна… Сначала она вздрогнула – будто очнулась после тревожного, продолжительного сна, – а затем, судорожно заморгав, подлетела к парню и, сорвавшись на крик, заголосила:
– Кто тебе позволил приезжать на кладбище?! Ты убийца! Ты убил мою дочь. Убирайся отсюда.
– Кира, – Илья Денисович потянул жену за руку.
– Оставь меня! Он не должен провожать Томку в последний путь, его место в тюремной камере. Что стоишь? Кто тебя сюда звал, негодяй? Как у тебя хватило наглости заявиться и опорочить могилу Тамары своим поганым букетом? – Она схватила розы и швырнула их в лицо Филиппу.
Анжелика вскрикнула.
– Кат, надо что-то делать. Почему они все молчат, почему ее никто не успокоит?
– Вон! – орала Кира Вениаминовна. – Вон отсюда, подонок!
– Я муж Тамары, – тихо, но твердо проговорил Филипп, коснувшись ладонью щеки, по которой текла тонкая струйка крови.
