Уже горели фонари, но дневной свет еще не совсем угас. Он брел нетвердой походкой, направляясь в сторону Пикадилли. Мимо шла проститутка, она взглянула на него. Тупо осклабясь, он схватил ее за руку; дальше они пошли вместе. Внезапно девушка остановилась и стала вырывать руку; на ее темноглазом напудренном лице проступил страх. Фьорсен не выпускал ее руки и смеялся.
- Пойдем, - говорил он. - Ты похожа на мою жену. Хочешь выпить?
Девушка покачала головой и вдруг резким рывком высвободила руку и, как ласточка, нырнула в подземный переход через улицу.
Фьорсен стоял, не двигаясь, и все смеялся. Второй раз за один день она ускользала от него. Прохожие с удивлением оборачивались. Чертовы уроды! Сделав гримасу, он пошел прочь от Пикадилли, миновал Сент-Джеймскую церковь и направился к Бэри-стрит. Разумеется, его туда не впустят! Но он только посмотрит в окна - там у них на окнах ящики с цветами! И вдруг он громко простонал - перед ним встала Джип среди цветов, в их саду. Он дошел до угла улицы и увидел скрипача, который пиликал у водостока на старой скрипке. Фьорсен остановился послушать. Бедняга! "Паяцы"! Он положил руку на плечо скрипача.
- Послушай, друг, - сказал он, - дай-ка мне твою скрипку. Я великий скрипач. Я заработаю тебе немного денег.
- Vraiment, monsieur? {Правда, сударь? (франц.).}
- Ah, vraiment. Voyons! Donnez... un instant... vous verrez... {А, правда! Дай-ка... на минуту... ты увидишь (франц.).}.
Скрипач, еще сомневаясь, но уже точно зачарованный, протянул ему скрипку; его темное лицо просветлело, когда он увидел, как неизвестный вскинул скрипку к плечу и как его пальцы управлялись со смычком и струнами. Фьорсен двинулся вперед по улице, ища дом с цветочными ящиками. Он увидел их, остановился и начал играть "Che faro" {"Что буду делать [без Эвриднки]?" - ария из оперы Глюка "Орфей".}. Он играл прекрасно на старой, разбитой скрипке; и скрипач, не отстававший от него ни на шаг, стоял и слушал, смущенный, завидующий, немного растерянный. Он играет, как ангел, этот долговязый, бледный monsieur со странным лицом, пьяными глазами и впалой грудью! Да, но все равно нелегко заработать деньги на улицах этого проклятого города! Можешь играть как сорок ангелов - и ни медяка! А тот начал новую мелодию - так и хватает за сердце... tres joli, tout a fait ecoeurant {Очень красиво, прямо досада берет (франц.).}. Но вот, извольте, какой-то monsieur уже закрывает окна и задергивает шторы! Вечно одно и то же!.. Скрипка и смычок возвращены скрипачу вместе с кучкой серебра; а долговязый странный monsieur убегает, словно дьявол за ним гонится, - должно быть, здорово выпил парень! С болезненным ощущением, что его втянули в какую-то темную историю, хромой скрипач мрачно заковылял прочь, завернул за ближайший угол и почти целых две улицы шел, не останавливаясь. Потом, сосчитав серебро, которое Фьорсен положил ему в руку, и внимательно осмотрев скрипку, он сказал только одно слово: "Bigre" {К черту! (франц.).} - и отправился домой.
