Киршбаум, опустив голову, сказал:
- Может быть, никогда. Он сбежал.
- Куда? - как мог удивился Маврик.
- Не думаю, что в Америку, но и не ручаюсь, что не в Африку. Он так любил рассказы об Африке. Но, может быть, его еще задержит полиция. Его ищут сто полицейских и триста казаков. Всюду разосланы телеграммы. Я только что с почты и по пути зашел сюда.
Щеки Маврика горели счастливым румянцем. Вот здорово! Сто полицейских и триста казаков. А он тут рядом, под сараем. И его не найдут даже тысяча полицейских и три тысячи казаков.
- А вы тоже ищете?
- Я? Нет, - ответил Григорий Савельевич. - Где я его могу искать? Разве что в твоем пароходе? Так он же не дурак, чтобы сидеть там.
- Конечно, конечно... Зачем ему там сидеть... Но если вам надо, вы можете проверить...
Теперь уже было окончательно ясно, что Ильюша здесь. Довольный тем, что предположения оправдались, что сын благополучно добрался до Зашеиных, Киршбаум, скрывая свою радость, сокрушенно спросил:
- А как ты, такой серьезный человек, не теряющий голову в такие трудные минуты потери своего темнокожего друга, думаешь - найдут его полицейские и казаки?
- Нет! Никогда! - почти выкрикнул Маврик.
- Ой! - простонал Киршбаум. - Ты убиваешь во мне последние надежды. Тут Киршбаум вынул платок и приложил его к своим глазам. - Жив ли он? Жив ли мой единственный сын?
Чужие слезы и чужое горе могли заставить Маврика сделать все. И он, не удержавшись, сказал:
- Ильюша жив!
Тогда Григорий Савельевич задал вопрос, который сам по себе напрашивался:
- А ты откуда знаешь?
- Я?.. Я? - стал заикаться Маврик. - Я так думаю.
- И я думаю точно так же, - поддержала племянника Екатерина Матвеевна, не желавшая, чтобы он выболтал тайну. - Я также уверена, что Ильюшу не найдет никакая полиция и он будет скрываться до тех пор, пока вы, Григорий Савельевич, не переедете на Песчаную улицу.
- Да! - крикнул Маврик и убежал, забыв о нитках, за которыми он приходил.
Вскоре ушел Киршбаум, довольный, что его сын проживет у Екатерины Матвеевны до понедельника следующей недели, когда Киршбаумы переберутся на Песчаную улицу.
Вечером Маврик попросил разрешения у тети Кати переночевать в пароходе. И это разрешение было получено. А утром Екатерина Матвеевна спросила Маврика:
- Мавруша, ты, кажется, что-то скрываешь от меня? Неужели ты не доверяешь мне своих тайн?
- Свои доверяю. А чужие я не должен... Я не могу доверять их никому...
Тетя Катя не стала спорить. А Маврику очень хотелось раскрыть тайну, и он сказал:
