Багротовский лежал лицом вниз в луже крови, рядом валялся тяжелый подсвечник.
Мария начала потихоньку приходить в себя. Открыв глаза и увидев Перина, она разрыдалась.
– Что произошло? – вопрошал врач.
– Он… он… – она кивала в сторону бездыханного тела супруга, не в силах побороть нервную дрожь.
– Вы его убили?
– Я не хотела… Он начал кричать, потом ударил меня в живот, говорил, что ребенок не его. Я схватила подсвечник и ударила Андрея по голове.
Через час, родив мальчика, Мария вопрошала:
– Почему он молчит, почему не плачет?
– Мария Александровна, – выдохнул доктор. – Ваш сын родился мертвым.
Словно заранее предчувствуя предстоящую трагедию, Мария тихо заплакала.
– Это он убил сына! Он! Будь он проклят! – Она сжала кулаки и разрыдалась в голос.
А потом Мария попросила врача позвать в ее покои управляющего, конюха и плотника.
Через какое-то время на пороге показались мужчины. Егорка несмело переминался с ноги на ногу, Афанасий был взбудоражен, а на лице управляющего выступили капельки пота.
Женщина полуоткрыла воспаленные глаза и прошептала:
– А теперь слушайте, вам придется выполнить мою просьбу… мою последнюю просьбу на этом свете. Слушайте внимательно и сделайте все в точности, как я скажу.
– Мы готовы выполнить любое ваше распоряжение, – промямлил Егор.
– Завтра утром в усадьбу приедет Тимофей Еремеевич, к тому моменту все должно быть кончено.
– Что кончено?
– Я его ненавижу, ненавижу! Именно из-за него муж терзал меня последние месяцы, и именно он виновен во всех тех несчастьях, которые произошли за последние несколько часов. Я хочу, чтобы он горько пожалел… Демьян! – Она взяла руку Нахимова. – Скажи всем, пусть немедленно покинут дом, я хочу, чтобы в усадьбе остались только вы. Потом соберите все иконы и сложите их в сундук.
– Для чего?
– Тихо, мне трудно говорить… – Багротовская тяжело дышала, было заметно, что слова даются ей с большим трудом. – Когда иконы будут в сундуке, вы вчетвером спуститесь в подвал. Там лежат слитки золота, их тоже уложите в сундук… в другой сундук.
Егорка поежился, Афанасий перекрестился.
– Вынесите эти сундуки на улицу и… подожгите дом. Делайте, как говорю, сожгите дом и меня. Не беспокойтесь, к тому моменту я буду уже мертва. – Она замолчала.
Но после недолгой паузы губы Багротовской вновь зашевелились:
– Прошу вас, выполните все, что я сказала. Обещайте мне, обещайте! – Она с мольбой в полуживых глазах смотрела на мужчин.
Постепенно все медленно закивали.
