"Как прекрасна наша земля, - думал мистер Левендер. - и как просто быть на ней добрым и счастливым. И все же нам приходится пройти двадцать миль за краем света, прежде чем мы обретем справедливость и свободу. И на этом пути нас подстерегают темные силы. Да, - продолжал он, повернувшись к елкам, которые слегка поскрипывали на ветру, - ненависть и угнетение, алчность, вожделения и честолюбие! Вот вы стоите и злобно смотрите на меня. Прочь с дороги, черные, злобные ведьмы! Будь у меня топор, я бы поверг вас во прах". Но бедные елки не обращали на него никакого внимания и лишь поскрипывали чуть погромче. Мистер Левендер был так разъярен бесчувственностью тех, а ком, как он убедил себя, воплотились зловещие темные силы, что уже хотел броситься на них с голыми руками, однако нетерпеливая Блинк заставила его продолжать прогулку, и он взобрался к старинному валу, окаймлявшему Спаньярд-Роуд.
Он шагал вдоль него, а потом спустился с холма; в сознании его проносились бесчисленные тени и призраки; в мечтах он освобождал мир от всех препон, стоящих на пути общественных деятелей, пока не наступила темнота, и ему пришлось повернуть домой. Сопровождаемый присмиревшей Блинк, он дошел до станции метрополитена и вдруг обнаружил в черном военном мраке, что его преследует женщина. Он различил только, что она высока и стройна, и поспешил прочь от нее, но, очень скоро убедился, что она не отстает и все время смотрит на него. Она, казалось, манила его рукой в перчатке, и, мгновенно осознав, что на него нацелен тот губительный порок, который, по мнению многих статей и писем в газетах, был одним из наиболее тяжких последствий войны, он готов был броситься наутек, но дорога шла в гору; и так как бежать было невозможно, он опять почувствовал себя общественным деятелем, чей долг - выстоять в борьбе с этой женщиной и нанести решительный удар крадущемуся за ним пороку военного времени. Тут же он испытал серьезные затруднения, ибо врожденная деликатность по отношению к женщинам мешала ему поступить с преследовательницей так, как она того заслуживает и как повелевает чувство долга.
Донесшийся до него сладкий аромат духов придал ему уверенности.
- Сударыня, - сказал он, стараясь не смотреть ей в лицо, которого, кстати, в такой тьме и не было видно, - бесполезно преследовать того, кто не только преклоняется перед женщинами, но и видит в них угрозу для общества во время, когда вся энергия страны должна, быть направлена на разгром нашего общего врага.
