– Туманов…
Аж холодом продрало. Вот так номер. Ты что, боец? Первый звоночек по твою старость? Или день такой невезучий?
– Хреновый у тебя батюшка! – Русаков по-свински заржал и убрался.
– У тебя, Алиса, тоже, – не сдержался он.
– Кобелина старый, – невпопад прошептала Алиса и отвернулась к окну.
Туманов сбросил скорость. Аккуратные домишки Столбового остались позади. Равнина кончилась. Проселочная дорога, заросшая по обочинам полынью, петляла к изящно очерченным сопкам Енисейского кряжа. Кручи покрывали леса – густые, плавно опадающие к подножьям и в утренней дымке кажущиеся неровным ворсистым ковром, наброшенным на голые камни.
Издали характер леса не читался. Он мог быть и непролазным, как джунгли, а мог – и солнечным, открытым – идеальным парком для прогулок с дамой.
– Водка в жизни не всё! Но без водки всё – ничто! Афоризм! – провозгласил кто-то визгливый. Последовал дружный рев и звон посуды.
– Нажрутся, как всегда… – Алиса поежилась. – Слушай, Туманов, а ты пьешь?
Он пожал плечами.
– Да как-то так… Бессистемно.
– За что гудим?! – ревел Русаков.
Протяжно, на мотив «Во саду ли в огороде», блондинка затянула:
– Чтобы елось и пилось!..
Брюнетка подхватила:
– Чтоб хотелось и моглось!..
Дружное «ура» без тормозов стало венцом вышеспетого. Полное одобрение тоста и проводимой политики. Пóшло.
– Фигня какая, – фыркнула Алиса.
– Только ты не ругайся, ладно? – нахмурился Туманов. – Хватит нам и этих… – он со злостью плюнул в окно, – вокалистов.
Лес стоял стеной. В сумрачных дебрях даже не было ощущения, что едешь по холмам. Могучие кедрачи заслоняли небо, корни выбирались на дорогу, стелясь причудливыми узорами. Приходилось до минимума снижать скорость и переползать через преграды, как в городах стреноженные лихачи переползают «лежачих полицейских». Так продолжалось часа три.
Услачи лежали в низине – дохленькая деревенька дворов на пятьдесят. Пространства для жизни крайне мало – дома жались друг к дружке, оставляя в просветах лишь узкие делянки огородов да миниатюрные садики с преобладанием ранеточного хозяйства.
Звонкая речка рассекала деревню на две части. Придерживая тормоз, Туманов провел машину по утлым мосткам (под сваями блеснул косяк убегающих рыбешек) и поднялся на правый берег. Похоже, в деревеньке проживали одни пенсионеры – кто еще согласится жить в глухомани, имеющей с миром лишь одну связующую ниточку, и ту непролазную? Смахивающие на староверок старушки в платочках сидели на завалинках и щурились вслед уходящей машине. Пару раз попадались мужики – плоть от плоти «гомо-советикусы»: один с ведром, другой с лошадью.
