– Твой отец сказал, что ты преподал им какой-то урон. – После всех ее опасений объяснения Диего были настолько банальными, что казались почти невероятными, а Амилькар выглядел невинным простаком. Она хотела верить объяснению мужа, но это не оправдывало явной лжи Марии о ее разговоре с Амилькаром.
– Твоя мать могла все рассказать мне прошлой ночью. – Мелани не хотела осложнений, ведь Диего мог все передать своей матери, и та придет в ярость.
– Ты знаешь моих родителей. У них есть какие-то тайны, касающиеся интересов нашего бизнеса. Это не было большой сделкой. Я только заключил несколько соглашений. – Диего притянул Мелани к себе. – Я сожалею, что не могу жить только в соответствии с твоими желаниями, – добавил он, и Мелани решила отбросить свои опасения, возможно, тогда станет действительно проще жить.
– Ты прав, – ответила она, кладя голову ему на плечо и разглядывая их отражение в зеркале спальни. Ощущение их близости было настолько сильным, что ее опасения насчет его лжи окончательно развеялись. Все исчезло; ее сомнения быстро растворились, как темные облака на чистом горизонте. Она вспомнила, что следовало бы рассказать ему о том, что было после, но, может быть, и лучше ничего не говорить, пока она не была уверена. Она знала, что Диего очень легко взволновать новыми проблемами, тем более что пока они не имеют никакого основания.
Было жарко, это солнечное февральское утро походило на все остальные. В середине дня движение транспорта на побережье значительно возросло, и машины стали съезжаться на центральные пляжи, где молодые девушки в бикини непринужденно болтали с юношами, занимавшимися серфингом, и договаривались о вечерней встрече. Более степенная публика расположилась дальше по бескрайнему побережью, обосновавшись под солнечными зонтами и окружив себя многочисленными сумками, книгами и досками для игр. Сильный загар подчеркивал светлые морщины от смеха на лицах и светлые полоски от драгоценных украшений на запястьях и пальцах. Дамы были одни, а мужчины либо находились в Буэнос-Айресе, ведя деловые беседы по телефону, либо собирались шумной компанией в барах-террасах, здесь, на побережье, и пили джин с тоником, обсуждая свои проблемы; либо спешили в аэропорт, отправляясь в очередную командировку.
Этим утром стало известно, что аргентинское правительство объявило о значительном обесценивании песо. Это было так же неожиданно, как мороз в середине лета, и так же непреложно, как жестокий факт: зарубежный долг утроился за год, за летнее время заметно увеличилось количество банкротов, и капитал страны истекал кровью. Даже яркое летнее солнце и голубое небо не могли развеять страх и замешательство, охватившие миллионы людей. Ходили слухи о приходе жестоких войск и их грубой расправе. Вчерашние богачи оказались лишенными всего, что имели раньше: свободы, власти и, что ужаснее всего, денег.
