– Итак, моя дорогая, мы быстро возьмемся за дело. Вы хотите нечто более современное. Эта обстановка не антиквариат, но она ужасно устарела. Скорее всего, вся эта утварь из прежнего дома Марии.
„Вероятно", – подумала Мелани.
– Мне нравятся комнаты Лас-Акесиаса, – сказала она.
– Я всегда считал, что это одна из моих лучших работ. Мне бы хотелось посмотреть, как там сейчас все выглядит.
Мелани сделала вид, что не поняла его прозрачного намека на приглашение.
– Когда вы занимались Лас-Акесиасом?
– О, не так давно. В 1970-м, а может быть, в 71-м, я точно не помню. Это была трудная работа. В доме не было абсолютно ничего. К счастью, Мария любила аукционы, и там мы могли кое-что приобрести. Но она не могла остановиться. Я помню, когда она привезла изысканную консоль[17] эпохи Регентства в зал внизу с аукциона Маркьюса Лагоса, я сказал ей: „Подобные вещи не подходят для этого дома". Это была неплохая вещица, хотя у меня и были сомнения по поводу ее подлинности. Это больше походило на эпоху Людовика XVI, чем на что-либо еще. Думаю, в итоге Мария сама была не рада покупке.
Мелани удивилась.
– Вы, как мне кажется, хорошо разбираетесь в антиквариате, Эдуардо, – сказала она. – Было бы неплохо, если бы вы преподали мне несколько уроков. Я всегда чувствую себя слишком невежественной, когда слушаю свою свекровь.
Пока у Марии был очередной благотворительный прием в комнатах внизу, Мелани за пару часов несмолкающих разговоров и сплетен достаточно узнала о мастерах, стилях, о происхождении и истории известных произведений искусства. Знания Эдуардо де Чакаса о судьбе величайших коллекций Буэнос-Айреса были энциклопедичны, но Мелани интересовало совсем не это.
Единственное, что действительно интересовало ее и что она хотела услышать в рассказе Эдуардо, – это то, откуда взялись так называемые родовые реликвии Марии Сантос: портрет тети Мими, комод тети Селии, консоль тети Кью-Кью и, наконец, сам дом, как выясняется, купленные на аукционе около десяти лет назад.
Эдуардо де Чакас разложил на столе приготовленные им образцы и отошел в сторону.
– Я предлагаю так, – выразительно начал он. – Все стены в гардеробной мы обобьем голубым ситцем, занавески – атласные, спальня может быть в шелке. Это будет подобно… о-о-о! – И он вздрогнул от удовольствия.
– Действительно, будет великолепно, – согласилась Мелани.
На самом деле ей не было интересно, но она была вынуждена разыгрывать восхищение, чтобы получить еще один шанс выведать у него необходимую ей информацию. Во время их первой встречи в офисе Эдуардо он обрушил на нее лавину сплетен о жизни буэнос-айресского общества, но, как только Мелани заводила речь о семье Сантосов, мистер Чакас становился сдержанным и немногословным. Он не знал Мелани, а его отношения с Марией не были теплыми. Мелани сразу обратила на это внимание. Для Эдуардо очень много значило его положение в обществе, и поэтому ему совсем не хотелось окончательно потерять расположение Марии Сантос, что вполне могло произойти, выболтай он что-нибудь лишнее ее невестке.
