Диего вышел из машины, подал Мелани руку и, открыв парадные стеклянные двери, торжественно произнес:
– Добро пожаловать!
Мелани вошла. Каменные стены и сводчатый каменный потолок образовывали огромное пространство для взмывающей вверх парадной лестницы белого мрамора, покрытой толстым мягким ковром, в котором ноги утопали, как во мху. Наверху ступеньки грациозно разбегались в две стороны. Мягкий свет, проходя через цветную стеклянную крышу, скапливался на старом длинном, как театральный занавес, бархате, висевшем вдоль стен. Звук шагов, эхом отражающийся на паркетном полу, смешивался с глухим отдаленным шумом, обычно царящим в домах, где хозяева составляют изнеженное меньшинство среди прислуги.
– Мама должна быть здесь, – сказал Диего, открывая одну из дверей.
Мелани увидела огромные окна с богатыми занавесками, стены, украшенные резьбой по дереву с изящными золотыми линиями на белом фоне, в центре комнаты, на полу, персидский ковер с причудливым геометрическим узором и блеск меди на сделанной из дорогого дерева антикварной мебели. Это было лишь первое впечатление от мимолетного взгляда, а потом Мелани заметила в дальнем углу комнаты возле камина Марию Сантос.
Миссис Сантос была, как всегда, в дорогом наряде от Шанель: костюм из тяжелой голубой шерсти, шелковая блузка, только на этот раз бледно-розового цвета, жемчуг, ее обычная прическа и все та же холодная улыбка, которой она награждала Мелани в Нью-Йорке. Миссис Сантос величественно сидела в кресле эпохи Людовика XIV, ее рука лежала на коленях элегантно сложенных ног. Огонь камина красным светом отражался в массивной золотой цепи, охватывающей ее запястье.
– Я так рада видеть вас снова, Мелани, – проговорила она сладким голосом, завладев рукой гостьи.
Если бы Мелани была больше посвящена во все существующие в мире Диего мудрости общения, ей должен был бы польстить этот ласковый жест и простой светский поцелуй. Мелани предполагала, что их взаимные приветствия ограничатся легким рукопожатием и что поцелуи свидетельствуют об определенном уровне близости. Но эти утонченные светские игры были не знакомы ей до сих пор, и поэтому Мелани никак не могла понять, что ей делать с протянутой к ней рукой миссис Сантос, которая еще некоторое время находилась в этом неловком подвешенном состоянии, а затем медленно возвратилась на прежнее место.
– Вы хорошо долетели? – спросила она.
– Да, полет был прекрасный. Благодарю вас.
– Это великолепно – быть молодой, вы изумительно выглядите после ночи, проведенной в самолете, – продолжала светскую беседу миссис Сантос. Настало время для лести, и Мелани поняла, что теперь ее черед делать комплименты миссис Сантос; эта задача усложнялась еще и тем, что надо было сказать несколько восторженных слов по поводу дома, в котором она оказалась. Мелани окончательно растерялась и, остановив свой рассеянный взгляд на огромной картине, сказала:
