Ох, если бы все было так просто!
— Даже если забыть о моей работе и моей маме, мы все равно обречены, Кости. Ты — вампир. Я не солгала, сказав, что мне все равно. Но не тебе! Что ты будешь делать, когда я состарюсь: подавать мне мазь от артрита? Ты захочешь, чтобы я изменилась, а потом обидишься на мой отказ, и это нас погубит.
Он, не мигая, уставился на меня:
— Для протокола: я никогда не заставлю тебя превращаться в вампира. Ни уговорами, ни убеждениями, ни обманом, ни хитростью. Это ясно?
— Значит, тебя устроит мое превращение в морщинистую, седую и дряхлую старуху и последующая смерть? — колко спросила я. — Ты это хочешь сказать?
Что-то похожее на жалость мелькнуло в его глазах.
— Котенок, сядь.
— Нет. — У меня по спине пробежал озноб. Что бы ни заставило его вдруг проникнуться ко мне сочувствием, дело наверняка плохо. Лучше выслушать стоя. — Говори. Чего я не знаю? Я что, умираю или как?
Это бы объяснило, почему он не говорил о моей старости. Кости поднялся и встал передо мной:
— Ты когда-нибудь задумывалась, сколько проживешь? Хотя бы раз?
— Нет. — Я с горечью рассмеялась. — Считала, что при моей работе погибну довольно рано.
— А если нет? — продолжал он. — Ты наполовину вампир: никогда не болеешь, не боишься опасных для людей эпидемий, мгновенно заживляешь раны. Даже яд или наркотик действуют на тебя лишь в огромных дозах. И почему ты решила, что проживешь не дольше обычного?
Я открыла рот, чтобы возразить… и не нашла ответа. Как в тот вечер, когда мать объяснила мне, что я такое. Тогда впервые появилось недоверие к самой себе.
— Ты хочешь меня запутать. У меня бьется сердце, я дышу, у меня бывают месячные, я брею ноги… Я — живая! У меня даже детство было!
— Однажды ты мне рассказала, что твои отличия стали намного заметнее в переходном возрасте. Вероятно, гормональный взрыв, который часто проявляет у людей врожденные дефекты, в тебе усилил черты носферату. С тех пор они возрастали. Из-за пульса и дыхания тебя легче убить, но ты не человек. И никогда им не была! Ты просто подражаешь людям лучше, чем вампиры.
— Лжец! — выкрикнула я.
Он не дрогнул.
— С тех пор как ты меня покинула, твоя кожа не состарилась ни на один день: ни морщинки, ни складочки. Конечно, тебе всего двадцать семь, и большинство признаков должны проявиться позже. Но тем не менее. Происходят перемены в порах, в текстуре… — Он провел пальцем по моей щеке, подчеркивая сказанное. — Однако их нет. И еще кровь.
