– Ну, куда он задевался, проклятый?.. – по инерции канюча, вошел в комнату Васик, – у кого это мозги набекрень? – спросил он и, не дождавшись ответа, добавил:
– Я бы, Дашенька, на твоем месте, в зеркало бы посмотрел. Мозги набекрень... Я хотя бы манией преследования не страдаю.
Даша поморщилась и замолчала. Я мысленно схватила Васика за его длинные нечесанные патлы и несколько раз с наслаждением дернула так, что в руках у меня осталось бы пара прядей его жестких от постоянного окрашивания волос.
Васик посмотрел на снова уставившуюся в пол Дашу и почесал в затылке.
– Я не хотел, – сказал он, – напоминать. А пусть она про меня гадости не говорит.
– Ты, кажется, за пивом собрался, – напомнила я, – вот и иди.
– Я не могу!.. – с готовностью захныкал Васик. – Я не могу ботинок найти свой. Оль, помоги, а? Невыносимо выпить хочется – сегодня целый день ничего не пил. Почти...
Даша молчала, уставясь в пол.
Я вздохнула, закрыла глаза и медленно откинулась на спинку кресла. Васик, затаив дыхание, отошел подальше – видимо, чтобы не мешать мне.
Зрительные безмолвные образы вспухали в моем сознании и гасли. Добравшись до нужного мне эпизода, я остановилась и дальше кадры медленно закрутились, как на противоположном засыпающему у своего проектора киномеханику экране.
Вот, застигнутая в кухне у плиты неслышным звонком, я выхожу в прихожую и смотрю в глазок. После этого открываю дверь. Первая входит Даша, за ней вваливается Васик Дылда, размахивая длинными руками, в каждой из которых зажато три бутылки пива. Он широко разевает рот, выкатывая круглые беззвычные слова и смеется.
Не успев войти и не удосужившись выпустить из рук бутылки, Васик разувается, опасно балансируя на одной ноге. Наконец случается то, чего следовало было ожидать – он оступается и, нелепо раскорячившись, на мгновение повисает в воздухе. Потом всем своим большим и нескладным телом обрушивается на пол, успев, впрочем задрать вверх руки, так ловко, что при его падении выскальзывает и разбивается только одна бутылка пива.
Ботинок, который Васик успел снять, летит через прихожую в гостиную и, закатившись там под кресло, замирает.
Васик несколько секунд испуганно лежит на полу, считая, очевидно, что переломал себе все кости, но потом поднимается, ставит к стеночке уцелевшие пять бутылок и принимается стряхивать с себя осколки стекла. Одну ногу, уже разутую, он поджимает, опасаясь порезаться, так как стоит в луже разлитого пива, где островками высятся острые осколки.
