Розалия Аркадьевна наконец отодрала ладони от своего лица и протяжно завопила, сползая на пол со стула – обеими руками отмахиваясь, точно от видения, от своего супруга, который вытаращив глаза, шел от двери прямо на нее. И по всему было видно, что Розалию Аркадьевну пугало не столько входное пулевое отверстие в левой стороне голой груди Василия Петровича, сколько бессмысленное и странное выражение его лица, трясущиеся подбородки, по которым вперемешку стекала из раззявленного беззвучного рта слюна и кровь.
Крик Розалии Аркадьевны оборвался, она с всхлипом втянула в легкие новую порцию воздуха – то ли для того, чтобы снова закричать, то ли для того, чтобы осмысленно позвать на помощь, то ли...
Неважно, впрочем. Потому что в следующую секунду Розалия Аркадьевна ощутила, что закричать никак не может – по крайней мере пока кто-нибудь не вытащит плотно залепившую ей горло пулю.
* * *
Еще когда я только подходила к дому, где находилась квартира Васика... да нет, раньше – когда я, расплатившись, выходила из такси – я почувствовала, что что-то не так.
Неясное предчувствие с каждым шагом, приближавшим меня к дому, укреплялось. Эта не было обыкновенная интуиция, таким образом проявлялись экстрасенсорные способности, доставшиеся мне от моей родной сестры, которая, в свою очередь, получила их от нашей прабабки.
Дремавшие в Наталье экстрасенсорные способности разбудил Захар, а Наталья, сумев установить со мной контакт уже после своей смерти, помогла мне ощутить себя как экстрасенса.
До сих пор не понимаю, как могла моя покойная сестра-близнец общаться со мной – отделенная бесконечным океаном безсущественного мрака и вечного холода.
Просто не укладывается в голове. Даже – когда я вспоминаю события прошлого года, мне кажется, что все, что со мной было – не происходило в действительности, а являлось продуктом ночного кошмара.
Отчасти это так и было.
* * *
Когда я вошла во двор дома, в котором находилась квартира Васика Дылды, я была уже совершенно уверена в том, что неподалеку находятся люди, которые враждебно настроены по отношению ко мне и к моим друзьям.
Поэтому я отошла в тень еще голых деревьев и продвигалась к подъезду, где жил Васик вдоль стены дома. Если бы кто-нибудь увидел меня со стороны, то наверняка решил бы, что крадется вор.
Вот только никто не мог меня увидеть – пустынен был двор по позднему времени, да и слабо освещен. А свет из окон и от одинокого фонаря и вовсе не проникал туда, где находилась я.
