– А ты?.. – так же шепотом спросила она.
– А я – в комнату, – ответила я, – замок совсем хлипкий, его и пятилетний ребенок смог бы сломать. А дверь – сгнила наполовину. Выломаю дверь. Если что – стреляй. Только – в воздух или по стенам. Нам еще ничего неизвестно о том, кто тут и что тут... Так что – калечить никого пока не нужно... Раньше времени. Поняла?
– Ага, – кивнула Даша.
– Тогда – действуй.
Она снова кивнул.
Я отошла еще на несколько шагов и оперлась спиной на противоположную стену.
– Приготовься, – шепнула я Даше, нервно сжимающей в руках свой пистолет.
Сама я взяла на перевес обломок трубы. Потом оттолкнулась от стены, разбежалась и, выставив вперед трубу, полетела на запертую дверь.
Все произошло так, как я и планировала – от моего не слишком сильного удара дверь треснула и слетела с петель. Я, сгруппировавшись, упала на пол и перекатилась в угол.
Даша вдруг открыла настоящий ураганный огонь в темный дверной проем – надо думать, просто не удержавшись. Пули прошли у меня над головой – еще бы немного и я бы осталась калекой на всю жизнь.
– Совсем с ума сошла? – прохрипела я, поднимаясь на ноги. – Ты же могла меня убить!
Похоже, здесь не было никого живого – когда я ворвалась в комнату – никакого движения я не заметила.
Я нащупала на стене выключатель и включила свет. То, что я увидела, поразило меня. А вошедшая вслед за мной Даша сдавленно вскрикнул и стала еще более бледной, чем была до этого.
– Господи... – проговорила она.
– Вот именно, – подтвердила я.
* * *
Из милиции Антона отпустили раньше остальных, так как он, в отличие от всех задержанных возле кафе «У Михалыча» был совершенно трезвый.
– Иди, – сказал ему дежурный, – чего с тебя взять-то... Я даже штрафа не выпишу. И больше с пьяными придурками не связывайся. Чего вы не поделили-то?
Антон ничего не ответил. Благодарности по отношению к сотрудникам милиции он не испытывал, хотя прекрасно понимал, что не подоспей они вовремя, нетрезвые парни забили бы его до полусмерти.
Он вышел из отделения и, почувствовал внезапное головокружение, присел на скамейку. Сильно саднило разбитое лицо и здорово болел правый бок – его его куртке с правой стороны четко отпечатался след от чьего-то тяжелого ботинка.
«Сволочи, – почему-то без злобы подумал он, – пьяные уроды... Переловить бы вас по одному и вложить ума в одно место».
Внезапно Антон вспомнил лицо того пьяного длинноволосого парня, с которым уехала Света, и ненависть нахлынула на Антона с такой силой, что он до боли стиснул зубы.
