– Не бойся, – проговорил Антон, – пока ты со мной, тебя не тронут, – снова сказал он, потому что никак не мог выразить в словах горячо сжимавшее его грудь чувство. – Если бы я знал, где сейчас находится тот, кто так пугает тебя... Эта сволочь Васик... поверь мне, я пошел бы и просто открутил ему голову. Я слишком хорошо помню...
Из-за того, что у него перехватило дыхание, Антон не смог договорить. Света на несколько минут замолчала. Потом проговорила:
– Я могу это узнать... Я могу узнать, где он сейчас находится. Только ты не думай, что я... Просто мне очень страшно...
Света отпрянула от Антона и отошла на несколько шагов, доставая из кармана сотовый телефон.
– Ничего не получается, – пробормотала Света, опуская в кармана сотовый телефон.
Никуда она, конечно, не звонила. Ее сознание, управляемое Захаром, искало сознание Васика, но отчего-то не могло его найти.
– Ничего не получается, – снова проговорила она, – словно какая-то защита стоит... которая не позволяет мне найти Васика. Словно он укрыт чем-то очень надежно. Возможно, это постаралась охотница за ведьмами, но, быть может, это и не так. Тем не менее... ничего не получается...
Она вернулась к Антону.
– Я не смогла, – сказала она, – я думала, я получу по телефону нужную мне информацию, но ничего не вышло. Мы в опасности.
– Что теперь делать? – спросил Антон.
Света на минуту задумалась.
* * *
В то же самое время в глубине джунглей Таиланда в заброшенном храме богов смерти человек с белой кожей – настолько белой, что можно было подумать, будто он никогда не видел солнца, смотрел в стоящее перед ним зеркало в черной рамке, сделанной неведомым древнем мастером из костей давно погибшего человека.
– Ничего не видно, – злобно бормотал Захар, напряженно вглядываясь в поверхность зеркала, по которой пробегали темные волны, – как мог этот кретин Васик так искусно укрыться от меня? Не похоже на то, чтобы это было делом рук Ольги... Постойте-ка...
Пузырящаяся поверхность зеркала снова пришла в движение. Захар, вскинув руки, воспроизвел несколько загадочных пассов, и черные волны, поколебавшись еще немного, сложились в простой рисунок.
Минуту Захар, в бессильной злобе скалил острые, словно специально подточенные зубы, наблюдая колеблющийся на поверхности зеркала крест.
Потом опустил руки, и поверхность зеркала стала успокаиваться, постепенно превращаясь в обыкновенную серебристую гладь, отражавшую бледное, искаженное гримасой ненависти лицо Захара.
