— Чего ты всё улыбаешься? — прервал наконец изложение плана строительства мужчина, попутно покончив с лепёшкой.
— А не скажу. Сам догадайся, — засмеялась Э-Уа.
Некоторое время охотник молчал.
— Неужели?
— Да.
— Уау!!!
Ад-Амм схватил жену в охапку и бешено завертел, закружил…
— Ой, уронишь!
— И уроню! И ещё как уроню!
Мужчина вдруг поставил жену на землю, задумался.
— Слушай, парапет мы делать не будем — поживём пока так. И с перекрытием я как-нибудь сам, тебе сейчас нельзя таскать брёвна… Сделаем полиспаст…
— А с полиспастом и я смогу тягать, — засмеялась Э-Уа. — Эка тяжесть, перебирай себе верёвку руками… Долго, правда…
— Так ведь у нас впереди целая жизнь, Э-Уа! Разве нет?
— Разве да!
И они разом засмеялись. И родные глаза близко, близко…
— Ты обещал уронить меня, да ещё как, — перешла на родной язык Э-Уа. Стянула через голову грубо выделанную шкуру с дырой в середине. Спустя много веков подобное одеяние назовут «пончо». — Вот я.
Он вошёл в неё жадно, как будто не видел дней двадцать. Обхватив мужа ногами, она блаженно улыбалась, закрыв глаза. Разве можно сравнивать жизнь там, в небесной выси, с этой, земной? Там — пустота и отчаяние. Здесь — счастье.
…
Розовое сияние окутывало тело девушки, но под длинными мохнатыми ресницами таились тени. Илуватар в который раз поймал себя на мысли, что любуется творением рук своих. И даже узкие ступни со смешными рудиментарными пальцами вместо нормальных копыт не портили впечатления.
За то время, которое он провёл здесь, можно было заметно подрастить собственных детей. Он привык к ним, этим вот четырём юношам и четырём девушкам, генным модификациям одного из подвидов местных аборигенов. Он давно уже называл их по именам, которые сам придумал…
Илуватар усмехнулся. Пожалуй, это даже не просто привязанность, и любит он своих эльдар совсем не как домашних животных-питомцев. Слишком много дней, а порой и бессонных ночей провёл он тут, в тёмном зале со светящимися бледным розовым светом колоннами. Они его дети, и с этим уже ничего не поделать. Точно такие же, как Аолитари или Эвитар, оставшиеся далеко, немыслимо далеко отсюда. И неважно, что на ногах у них вместо нормальных копыт рудиментарные пальцы, наследие древесных предков. Детей любят такими, какие они есть. И неважно, что Аоли и Эв вышли из чрева Варды — так она захотела — а эти восемь родятся из ниды. Дети — это те, в кого ты вложил свою душу.
Не удержавшись, валар протянул руку. Ладонь преодолела упругую стенку силового поля, кожу слегка защипало — нида строго охраняла содержимое от любой инфекции, уничтожая бактерии и вирусы на поверхности любого проникшего сквозь силовой барьер извне предмета. Осторожно коснулся пальцами нежной кожи, тронул коричневато-розовый торчащий сосок…
