Он испытывает чувство вины, словно от сознания невыполненного долга, его печалит вероятная участь новых друзей на Джиджо — теперь, когда тайная колония обнаружена.
И однако.
Со временем Эмерсон приспособился к седлу. Когда восходящее солнце высушило росу на веерообразных деревьях на речном берегу, рои ярко окрашенных насекомых замелькали в косых лучах, опыляя поля пурпурных цветов. Сара с улыбкой оглядывалась со своей лошади, и Эмерсону становилось не так больно. Даже страх перед ужасными космическими кораблями, гневным высокомерным ревом двигателей расколовшими небо, не мог унять растущее возбуждение беглецов, приближавшихся к чему-то неведомому.
Эмерсон сам не мог сдержаться. В его характере было хвататься за любую, самую слабую надежду. И топот лошадиных копыт по древней почве Джиджо показался ему знакомым, напомнил ритмичную музыку, совсем не похожую на горестную песнь.
тарантара, тарантара
тарантара, тарантара
И сквозь эти настойчивые звуки неожиданно что-то внутри щелкнуло. Тело невольно среагировало: с мозга словно сорвали какой-то покров, из-под него хлынули неожиданные слова в сопровождении мелодии, от которой замирает сердце. Потоком рефлекторно полились стихи, устремились сквозь легкие и горло прежде, чем он понял, что поет.
Хотя наше тело и сознание (таранта, таранта)
Скованы робостью (таранта)
И слепы (таранта, таранта)
К поджидающей нас опасности (таранта)
Друзья улыбались — такое случалось и раньше.
Но когда опасность близка (таранта, таранта),
Мы так же бесстрашны (таранта),
Как любой другой,
Как любой другой!
Сара смеется, подхватывая припев, и даже мрачные уры из эскорта вытягивают длинные шеи и подпевают.
Но когда опасность близка (таранта, таранта),
Мы так же бесстрашны (таранта),
Как любой другой,
Как любой другой!
