У тех людей, для которых успех превыше всего, преклонение перед порядком!, правосудием, перед установленным фактом часто идет рука об руку с иезуитством.
В узком проходе, ведущем к его дверям, Кита окликнул приятель: "Браво, Даррант! Вы здорово выпутались, поздравляю!" "Меня поздравляют", - с горькой усмешкой подумал Кит.
Улучив момент, он поспешил обратно, нанял на Стрэнде кэб и приказал везти себя до поворота на Борроу-стрит.
Дверь открыла Ванда и удивленно всплеснула руками при виде его. В черной юбке и бледно-розовой блузке из какой-то мягкой материи она казалась Киту какой-то новой. Ее полная, немного длинная шея была обнажена, короткие каштановые волосы вились у затылка; Кит с неудовольствием заметил золотые серьги у нее в ушах. Глаза ее, черневшие на бледном лице, казалось, вопрошали и молили одновременно.
- А мой брат?
- Он еще не вернулся, сэр.
- Вы не знаете, где он?
- Нет.
- Он живет здесь, у вас?
- Да.
- Значит, вы его все еще так любите?
Она молча сжала руки на груди, как человек, который не в силах словами выразить свои чувства.
- Понятно, - сказал Кит.
Он испытывал сложное чувство - жалость, смешанную с легким чувственным влечением, - такое же, как и в первое их свидание, и тогда, когда в щелку между занавесками он видел ее, стоявшую на коленях посреди комнаты. Подойдя к камину, он спросил:
- Вы мне разрешите подождать его?
- Разумеется! Пожалуйста, присядьте.
Кит отрицательно покачал головой. Она спросила, задыхаясь:
- Вы не уведете его от меня? Одна я умру.
Кит круто повернулся к ней.
- Я как раз и не хочу, чтобы его отняли у вас! Я хочу помочь вам сохранить его. Готовы вы уехать в любой день, когда это потребуется?
- О да, конечно!
- А он?
Она отвечала почти шепотом:
- Да. Но тот несчастный...
- Тот несчастный - просто кладбищенский вор, гиена; что о нем говорить!
Кит был сам удивлен резкостью своего тона.
- Мне жаль его, - вздохнула Ванда. - Может, он голодал. Я знаю, что такое голод, - приходится делать то, чего не хочешь. Или, может быть, у него нет близких. Когда человеку некого любить, он может стать очень плохим. Я часто думаю о нем... как он там, в тюрьме.
Кит процедил сквозь зубы:
- А Лоренс?
- Мы никогда не говорим с ним об этом. Мы боимся.
- Значит, он не сказал вам, что уже был суд? Она широко открыла глаза.
- Суд? Нет, не говорил. Вот почему он вчера вечером был такой странный. А утром рано встал. Суд... закончился?
- Да.
- Что они постановили?
