— Пожалуйста, Виолета, Джейн, поедемте со мной! Я хочу, чтобы вы были рядом, мне необходимы ваша храбрость, ваш ум, ваша ласка.
— Мы не можем отправиться в это путешествие, — отрезала Джейн. — Нам нельзя отлучаться из Лондона. Возможно, Николас вот-вот объявится, и тогда мы будем ему нужны.
Я не собирался мириться со столь решительным отказом, но, как ни настаивал, ни одна из сестер не согласилась меня сопровождать. Тогда я решил отказаться от путешествия: в моей жизни только недавно появились сразу две женщины, и вот я снова падаю в пучину одиночества. Я посмотрел Виолете в глаза и вспомнил о зелье, которое она заставила меня принять. Не знаю почему, но мне стало как-то спокойнее. Джейн понимающе улыбнулась.
— Ну что ж, подружки, — я решил притвориться, что мое поражение — это маленькая победа, — до моего отъезда остается всего несколько дней, давайте же повеселимся! Пусть Лондон станет нашим праздником!
Обе сестры робко улыбнулись в ответ, удивленные и заинтересованные.
По правде говоря, я сам себя не понимал, собственные слова казались мне чужими.
Наступили дни бесконечных прогулок, походов по музеям и по сокровенным уголкам Лондона. Нашлось время и для упорного чтения, а ночи были полны любви и секса, пропитаны необыкновенным ощущением счастья.
Когда я садился на самолет в лондонском аэропорту, я казался себе новым человеком, чем-то вроде просветленного философа, только еще не раскрывшегося. Во время перелета мне снова стало тоскливо от болтовни соседок, судачивших о мужском эгоизме и о соблазнах полигамии. Однако я мысленно услышал слова Джейн, и они заставили меня успокоиться: «Это мы тебя выбрали. Мы — три человеческих существа, а не две женщины и один мужчина». И эта мысль принесла мне покой.
Я глубоко вздохнул, чувствуя полное удовлетворение и счастье, почти перестав ощущать свое тело. И вдруг ко мне обратилась молодая особа, сидевшая в соседнем кресле:
— У вас такое лицо, будто вы собираетесь пройти по Пути.
— Почему ты так думаешь?
— Я ясновидящая.
«Ну вот, опять сверхъестественное существо», — подумал я.
— И что же, ты направляешься в Лиссабон?
— Нет, лечу навестить бабушку, которая живет в Бильбао.
Мы рассмеялись в один голос, и это неким образом сблизило нас: несомненно, нам обоим пришло в голову, как нелепо прозвучала последняя фраза.
— Как же вам позволили пронести на борт посох паломника?
— А что, нельзя? — удивился я.
— Нельзя. У моего друга посох отобрали.
