Я чувствовал покалывание в затылке и сильную боль в больших пальцах рук — то напоминал о себе артроз. Порой мне было нелегко удерживать книгу, если приходилось прижимать страницы пальцами. Наверное, мне было бы сложно повернуть ключ в замке, а писать — просто мучительно трудно.
Но все это было абсолютно не важно, такой подъем душевных сил я испытал.
Часы пробили восемь. Я уже добрался до середины книги, по-прежнему сидя в одиночестве в уютной комнатке, в убранстве который чувствовался вкус ее хозяйки.
Я раскрыл книгу наугад:
«Нумус, Этелия, Арена, Боритис, Корсуфль, Камбар, Альбар, Аэрис, Дуенех, Рандерик, Кукуль, Табитрис, Эбисемет, Иксир…»
Какие звучные слова и как загадочен их смысл! Я был поражен, мне захотелось сделаться алхимиком-теоретиком, но в этот миг кто-то — разумеется, Виолета — прикоснулся к моему плечу. Я вздрогнул, возвращаясь к реальности, которая на сей раз была великолепна — благодаря ей, моей Перенелле, моей чудесной возлюбленной девственнице, моей фантастической богине, моему путеводному огню в борьбе с одиночеством, оправданию моих иллюзий.
Я устыдился собственных мыслей; мне стало страшно, что Виолета проникнет в них и поймет, что я сейчас чувствую. Но девушка с улыбкой поцеловала меня, я сразу вспомнил про Джейн, и мне снова стало хорошо и спокойно.
А Виолета, словно и впрямь прочитав мои мысли, сказала, что Джейн работает и появится позже. Мы взглянули друг на друга печально, но в то же время радуясь новой встрече спустя несколько часов после нашего таинственного и естественного соединения.
— Давай совершим паломничество в Сантьяго-де-Компостела, а потом съездим в Португалию.
На лице Виолеты отразились непонимание и удивление. Я ворвался в ее жизнь всего четыре дня назад и вот уже предлагаю оставить Лондон и отправиться вместе в путешествие. Но наши отношения развивались стремительно и уже достаточно созрели, чтобы мы могли претворить в жизнь любое совместное решение. Виолета успела сделаться моей лучшей подругой и товарищем. Она была для меня всем, хотя со стороны это выглядело не так. Я знал, что чувства ее благородны, я стремился проникнуть в ее мысли, а наши тела уже настолько породнились и слились, что мы не боялись пропустить миг, когда сможем снова прильнуть друг к другу с естественностью влюбленных. А еще мы понимали, что нас двоих теперь недостаточно, что наша «чета» состоит из трех человек.
Над входом в спальню Виолеты висел в рамке равносторонний треугольник с глазом посередине и с облаками, связанными с этим глазом линиями, символизировавшими лучи света. Посмотрев на эту картину, я увидел нас троих, живущих в любовной гармонии. Наши отношения были чисты: их характер определялся забвением эгоизма и ревности, слиянием понятий «твое» и «мое». Конечно, нас разделяла большая разница в познаниях, для меня многое было окутано тайной, однако постепенно пелена должна была сама собой развеяться. Я понимал, что Виолета и Джейн еще слишком мало меня знают, чтобы раскрыться до конца. То был вопрос времени. Все образуется, но постепенно. Им придется делать поправку на мои ограниченные интеллектуальные способности, чтобы я мог разобраться в происходящем. Я уже совершил в своей жизни большой скачок: отказался от эгоистического, всеподчиняющего разума ради спокойствия духа. Расстался с нетерпением и торопливостью, получив взамен надежду на понимание и знание. И то были лишь отсветы грядущего, которое начинало постепенно вырисовываться.
