Вера. Сделаю, само собой, только сначала с твоей женой посоветуюсь.
Молодой врач. Легче, легче. Я морально устойчивый.
Когда молодой врач скрывается за углом, Вера поворачивается к Зое.
Вера. Подождешь, я к Хасанычу на секунду загляну?
Зоя(присаживаясь на скамейку у стены). Я тут посижу. Вера. Спасибо.
Вера поднимается по лестнице на второй этаж и стучится в дверь с надписью «Лаборатория».
«Открыто», – раздается оттуда мужской голос.
Вера входит внутрь. В полумраке за столом, в свете настольной лампы, сидит пожилой мужчина в белом халате.
Вера. Можно, Джавахир Хасанович?
Хасаныч. Входи, Савельева. Чего не спишь?
Вера. Заботы у меня кое-какие.
Хасаныч. Эх, Савельева, какие у тебя могут быть заботы?! Это у меня заботы, а тебе пожить в удовольствие торопиться надо. Всех денег не заработаешь.
Вера. Завтра последний день, и начну жить в удовольствие, как сумасшедшая. Дотяну я до завтра?
Хасаныч. Кто тебя знает? По моим расчетам, ты уже год перехаживаешь. Но рак – болезнь с интригой. Не добивает тебя никак. Ждет чего-то. Купила квартиру-то?
Вера. Купила.
Хасаныч. Хорошую?
Вера. Лучше некуда. У Академии, окно на Сан-Марко, внизу Большой канал.
Хасаныч. Академия! Ты не поленись – сходи в Академию, на «Грозу» Джорджоне полюбопытствуй. Свой вариант сюжета предложишь. Я, помню, когда с женой, покойницей, серебряную свадьбу в Венеции отмечал, свой вариант определил: лежащая на картине обнаженная гражданка страдает язвой двенадцатиперстной кишки, а проходящий мимо гражданин – доктор, и она ему жалуется на характерные боли в желудочной области.
Вера. Хасаныч, почему у меня уже ничего не болит? Значит – со дня на день?
Хасаныч(резко посерьезнев). Значит – так. Обычно так. Но опять же – у тебя болезнь в той стадии, когда и прогнозировать толком невозможно, кроме как – со дня на день. Боишься?
Вера. Устала бояться. Скорее бы, и желательно во сне.
Xасаныч. Во сне! Во сне – это роскошь, доступная только людям высочайшей духовной пробы, не нам с тобой, греховодникам. Мы обязаны помучиться. Коньяком не побрезгуешь?
Вера. Наперсток.
Хасаныч(вытаскивая из ящика стола фляжку). Я больше и не предлагаю. Пятьдесят лет коньяку. На пятнадцать больше, чем тебе.
Доктор аккуратно разливает коньяк по двум продолговатым мензуркам и протягивает одну гостье.
Вера(поднимая мензурку к глазам). Красивый коньяк. Багрянцем переливается. За тебя, Хасаныч!
Хасаныч(чокаясь с Верой). Коньяк рожден быть ароматным, а не красивым, дурочка. За тебя, Савельева!
