Наездник повернул Судью и скакал обратно. Джимми на миг опустил бинокль и посмотрел вниз. Там все так и кишело людьми; в такой толпе не мудрено потерять даже Джорджа Пульхера. Прямо под ним какой-то человечек, отчаянно размахивая руками, подавал знаки кому-то на "дешевой трибуне". Джимми снова поднял бинокль. Теперь лошади стояли все в ряд - красный камзол был третьим с краю.
Старт! Наступила мертвая тишина. Что-то зеленое мелькнуло далеко справа - это Оса! До чего ж хорошо они идут! Оцепенение, сковывавшее мысли Джимми, вдруг исчезло. Бинокль задрожал у него в руке; его худое, напряженное лицо побагровело, щеки затряслись. Красный камзол... красный... Третий с краю! Он не мог бы рассказать о заезде так, как это будет рассказано в завтрашней газете: он ничего не видел, кроме красного камзола.
Вот они пересекают стартовую черту и несутся вперед - зеленый камзол впереди, а что-то сиреневое, что-то клетчатое сзади.
"Оса проиграла!", "Фаворит, Фаворит ведет!", "Зверобой, Зверобой выигрывает!", "Что это красное там, у трибун?"
Это был его наездник! Какой-то человек позади Джимми вдруг будто обезумел:
- Зверобой! Давай, Зверобой! Зверобой возьмет! Зверобой возьмет!
Джимми ядовито зашипел: "Возьмет ли? Вот увидим!"
Зверобой и его лошадь оторвались от остальных и бежали мимо "дешевой трибуны" - голова в голову. Докер мчался, как черт!
"Зверобой! Зверобой!", "Каллиопа возьмет! Она возьмет!"
Боже! Его лошадь! Они промелькнули, как вихрь, - до финиша остается не больше пятидесяти метров, а между ними нет разницы и в полголовы!
"Зверобой! Зверобой!", "Каллиопа!"
Он увидел, как его лошадь вырвалась вперед. Она все-таки пришла первой!
Издав какой-то странный звук, он начал проталкиваться на лестницу. Пока он пробирался, протискивался, пробивался сквозь толпу, он ни о чем не думал. Он был целиком поглощен одним желанием - скорее вон с трибуны, скорее в загон, к своей лошади!
Когда он добежал до загона, Докер уже взвесился. Все в порядке! Он ушел, ухмыляясь. Джимми резко повернулся и чуть не сбил с ног Полмана, который стоял неподвижно, как истукан.
- Ну, что ж, мистер Шрюин, - сказал он, глядя куда-то мимо него. - Она выиграла.
"Черт бы тебя побрал! - подумал Джимми. - Черт бы побрал вас всех". И он пошел к своей лошади. Дрожащая, покрытая потом, возбужденная ревом толпы, она сверкнула белками глаз, когда он погладил ее по морде.
- Молодчина! - сказал он, и ее увели.
"Бог мой! Мне надо выпить!" - подумал он.
