Катарина онемела, услышав последние слова девицы. Да так и сидела с открытым ртом, тупо уставившись на раскрасневшуюся Лиану.
– Имя убийцы? О чем ты?
– Ага, вы удивлены. А представьте мое состояние, когда я услышала слова Савушкиной. В голове не укладывалось, что спустя семь лет та трагическая история вновь всплывет на поверхность.
– Не говори загадками.
– Семь лет назад была убита моя родная сестра Полина.
У Катки перед глазами замелькали серые точки.
– Час от часу не легче!
– Виновного осудили, – Лиана потупила взор, – им оказался мой брат Леонтий. И не надо на меня так смотреть, я не сумасшедшая. Мы не верили, что Леонтий мог убить Полю, но факты, улики… все было против него. И вот спустя столько лет у меня дома раздается звонок. Как бы вы поступили, окажись на моем месте? Ну ответьте, только честно! Неужели не бросились бы к Савушкиной, дабы узнать, на каких основаниях она делает такие заявления?
– Бросилась бы, – машинально проговорила Катка.
– Вот и я бросилась. Приехала, а она мертвая. Теперь локти кусаю, покоя не дают ее слова. Выходит, она знала имя настоящего убийцы, знала и молчала.
– Но откуда?
– Сама гадаю. Никогда прежде я не слышала об Алле Савушкиной.
– Лиана, можешь рассказать с самого начала о сестре и брате?
– Ох, не хотелось бы мне снова вспоминать события тех дней…
– Очень прошу, мне это необходимо. Возможно, в той истории кроется разгадка и ответы на многие вопросы.
Лиана отвернулась.
– Сначала вы обвинили меня в убийстве Аллы, а теперь как ни в чем не бывало просите поведать о наших семейных неурядицах. Смешно.
– Значит, отказываешься помочь?
Девушка хранила партизанское молчание.
– Ну что ж, тогда не смею тебя задерживать. Уезжай, не вспоминай о прошлом, не задумывайся о настоящем, живи как жила.
– Подождите, – Лиана теребила на руке золотое колечко. – Не вставайте в позу. Я расскажу… расскажу все – от и до.
Семья Виноградовых ничем не отличалась от тысяч других советских семей. Муж инженер, жена учитель и трое деток: старший Леонтий, средняя Полина и младшенькая Лиана.
Жили Виноградовы на окраине столицы в маленькой, зато трехкомнатной квартирке. Не бедствовали, но и не шиковали. Короче – все как у всех.
И вот в начале девяностых отец, перенесший к тому времени уже два инфаркта, впервые заговорил о своей родной тетке.
Собрав домочадцев на кухне, Максим Иванович сделал заявление:
– Никогда прежде я не рассказывал вам о тете Вере. Да, наверное, и сейчас не стоило бы вспоминать, но в последнее время она упорно не выходит у меня из головы.
