Если целью является всеобщая сытость, то стоит ли во имя этого сидеть более двадцати лет в тюрьме, как Левко Лукьяненко? Не проще ли каждому избрать иной, менее героический, стиль поведения? Подобный тому, какой в свое время избрал бывший наш президент Кравчук, который при коммунистической власти возглавлял идеологическое ведомство, а после смены режима стал во главе государства, основанного на той идеологии, с которой он прежде, по долгу службы, боролся. Идеологии менялись, но Кравчук всегда был во главе. Он — такова уж природа этого типа людей — плавал всегда на поверхности, ни при каких обстоятельствах не идя ко дну. И всегда был в сытости и довольстве. Подобного рода цели именно таким образом и достигаются.
Точно так же поступали и множество «кравчуков» калибром поменьше: которые прежде являлись платными проповедниками — в школьных ли классах, с университетской ли кафедры — одной идеологии, а затем, со сменой власти, не моргнув глазом, переключились на противоположную…
Для героических же поступков и цели должны быть соответствующими…
Кстати и униатство, — на которое духовно опирается значительная часть убежденных самостийников, — вряд ли может служить духовным ориентиром для жаждущих героического служения. Ведь уния — это ни что иное, как порождение компромисса, отказ, под давлением внешних обстоятельств, от веры своих предков, все та же попытка комфортно устроиться в трудное для Руси время. Доходящее до фанатизма неприятие самостийниками Москвы, русского православия, вся их русофобия… — не в последнюю очередь объясняются завистливым чувством тех, кому ради житейского благополучия пришлось совершить сделку с совестью — чувством, обращенным на тех, кто не смотря ни на что отстаивал свои идеалы.
В истории самостийнического движения было немало людей, продемонстрировавших готовность идти на жертвы в отстаивании своих идей и ради достижения своих целей. Однако, несоразмерная такому героическому поведению ничтожность самих идей и поставленных целей («жить как в Европе» и т. п.); и при этом громадное преобладание над указанными положительными целями — целей отрицательных (выраженных в патологической русофобии), фанатическая убежденность самостийников в собственной правоте, — заставляет говорить о самостийниках как о своего рода сектантах.
К тому же, трагический опыт, пережитый нашей страной, свидетельствует о том, что сам по себе героизм вряд ли может автоматически обеспечивать право на обладание истиной. Как тут не вспомнить о том, что и среди революционеров, погубивших в свое время Россию, тоже было немало героев — особенно если сравнивать этих людей с большинством государственно оплачиваемых защитников «православия, самодержавия и народности».
