Край Половецкого поля | страница 53
Будто по небу тень прошла, тускнеет небо. Лица у людей серые, как свинец. Алые щиты побурели, будто кровь на них запеклась.
Все темнее, темнее, тише, тише.
Холодный ветер подул ниоткуда.
Такой настал мрак, что звезды небесные, как ночью, зажглись, а солнце обратилось в лунный серп, и его рога словно уголь горящий.
Вахрушка закрыл глаза, уткнулся лицом в Ядрейкшгу спину — нет человеческих сил на такой ужас открыто смотреть. Губы у Вахрушки холодные, сам не знает, что шепчет.
Тихо, тихо, каждый звук уши режет. Конь рванулся, жалобно заржал, и другие той же жалобой отвечают.
Не бывать больше солнышку, не шествовать ему по небу. Конец света настал. С закрытыми-то глазами помирать легче.
Сквозь зажмуренные веки будто светлей стало. Вахрушка поднял голову от Ядрейкиной спины.
Мрак сдвинулся в сторону. Солнышко узким краем из тени выкатывается.
Снова день, да не но-прежнему. Дружина в кучу сбилась, как воробьи на току, галдят:
— Не бывать походу, ворочай коней! Затмилось солнце нам в предупреждение. Не быть победе, а быть разорению и погибели!
Молодых князей как подменило. Рыльский князь голову на шею конскую склонил, обеспамятовал. Владимир Игоревич белее мела в седле сидит. С врагами биться нет их отважней — против небесного знамения они бессильные. Солнце путь затмило, не будет пути!
И Игорю Святославичу разум не велит вперед идти, да желание ум принуждает. Охота разбить половцев заслонила страшное знамение. Речет Игорь Святославич громким голосом, все бы его услышали:
— Братья мои и дружина! Позорно нам, не отведав битвы, без победы, без добычи вспять повернуть. Будет нам срам пуще смерти! Не нам небесное знамение, а половцам на их погибель. Хочу копье преломить вначале поля половецкого, либо голову сложить, либо шеломом испить из Дона синего.
Дружинники головы вскидывают, кричат:
— Преломим копья в поле половецком!
Пешее войско, черный люд говорят меж собой:
— Обратно нас не пустят, вперед погонят. Сложим мы головы в поле половецком. А умирать, так с честью. Не посрамим Русскую землю.
Вахрушка толкнул Ядрейку в бок, говорит:
— Ведь я не испугался, ведь правда не испугался? Чего тут пугаться? Разве что с непривычки!
В тот же день Игорь Святославич перевел войско на другой берег Донца. Кони бродом перешли, пеших в лодках перевезли. Вахрушка так баловался, чуть Ядрейку не потопил. Хорошо, Сивка-Бурка был смирный конь, годами умудренный, не испугался их возни, доставил на тот берег.
Назавтра, мая 2-го числа, встали они у Оскола, Всеволода Святославича, Игорева брата, из Курска поджидать.
