— А с чего мне хвастать, с чего храбрым не быть? Они, половцы-то, хуже собак. Лают, а кусаться не смеют. Я их побью, добычу возьму, мать с отцом выкуплю, богато заживем.
— Чем же ты биться будешь? Меча у тебя нет, — спрашивает Ядрейка.
— Я их кулаками. А не то у пленного саблю отберу. Ядрейка, возьмет меня князь с собой? Не оставит, не скажет, что я годами не вышел?
— Возьмет, не сомневайся. Как ему не взять такого храбреца, который один все вражье войско полонить сбирается?
— Да я же не один, — говорит Вахрушка. — Зачем ты надо мной смеешься?
— Лучше смеяться, нежели плакать, — говорит Ядрейка. — Собрались в поход в одночасье, будто не на войну, а на ловитву, за зайцами по полю скакать. Киевский-то князь, в поход идучи, всю Русскую землю собирает, готовится. А мы сегодня надумали, завтра выступать! Эх, Вахрушка, и коней-то на всех не хватит. Придется нам с тобой пешими по грязи шлепать.
— А мы коней добудем. У них там, слыхать, коней большие табуны. У них кони быстрые. Сядем на их коней, как ветер понесемся!
— В котору сторону? — говорит Ядрейка и от злости губы кусает…
На улице бабы воют:
Ох да на кого вы нас покидаете?
Остаемся мы беззащитные.
Заклюют нас черные вороны,
Злые половцы до смерти убьют…
Наутро Игорь Святославич ступил ногой в златое стремя, позлащенный шлем вздел на голову. Из окна высокого терема Евфросиния Ярославна ему платком машет. Платок по ветру белой горлицей трепещется.
Выступает князь в поход, никого не дожидается. Порешил он с прочими князьями дорогой встретиться — время бы не терять.
Дробит тишину звон оружия. Выходит войско из городских ворот. Впереди-то князь, за ним дружинники на конях верхом. Копья у них подняты, острия блестят, будто по густому лесу молнии сверкают. Мечи у них гибельные, харалужные, в кожаных ножнах о серебряных наконечниках. Топоры железные, крыты серебром, по серебру золотом и чернью разузорены. Щиты у них красные, червленые. Доспехи, как вода на солнце, сияют. На головах шлемы, а у шлема спереди железный кос, и лица-то за тем носом не видать, не различить. Один к одному грозовой тучей движутся.
А за ними горожане, черный люд, пеши идут, несут топоры да рогатины. Кто в сапогах, а иные в лаптях, запасные лапти через плечо на веревочке повешены. Бабы, детишки рядом бегут, прощаются, грудных младенцев мужикам в лицо суют — благословите на прощание, придется ли свидеться, берегитесь, по здорову возвращайтесь.
Тут ударили бубны, завыли трубы. Начался поход.
