Край Половецкого поля | страница 39
— Раз так, заходите! — А сама зовет: — Олексей Онисимыч, к тебе тут два монаха пришли!
И выходит в сени… Да как вы думаете: кто? Выходит к ним прежний приятель — Алешка. Вот кто!
Ну конечно, обрадовались они друг дружке. Алешка велел своей хозяйке стол накрывать, а сам вынес Ядрейке с Вахрушкой по хорошей рубахе, и штаны, и сапоги, и пояски плетеные — всё, что полагается. А их подрясники на свет посмотрел, нет ли дыр, и себе взял.
— Пойдут в уплату, а за остальное рассчитаемся потом. Свои люди — сочтемся.
— Говорят, больно велик ты рост берешь, — говорит Ядрейка.
— С вас немного возьму. Свои люди.
Вот они сели за стол — пьют, едят, беседуют. Алешка своим умом да удачей похваляется:
— Блестовит не велик городок, большие дела там вести невозможно. И у всех на виду — того гляди, в суд потащат или избу подпалят. Продал я там свое имущество, сюда переехал. Здесь мне и вольготно, и выгодно. Придет ко мне богатый купец или княжеский дружинник, я ему без свидетелей в долг поверю, ничего с него лишнего не спрошу — мне такой человек всегда пригодится. О чем ни заикнись, отказать не посмеет, свой долг памятуя. А придет ко мне бедняк, я ему сколько спросит, любую половину дам, а через месяц вдвое с него потребую. А нет у него чем рассчитаться, самого за долги продам. Хорошо я здесь нажился, грех жаловаться. И дом у меня лучше прежнего, и в укладке золото-серебро завелось.
— А петь не поешь? — спрашивает Ядрейка. — Голос такой у тебя прекрасный.
— Глупости это всё, — отвечает Алешка. — И петух поет, а пользы от того нету. Шею свернут — и в щи.
— Петух пением время указывает, — говорит Вахрушка.
— Глупости это, — отвечает Алешка.
Вот побеседовали они, а уже вечер настал. Время за столом незаметно идет. Последнюю чару выпили, спать полегли. И снится Вахрушке страшный сон. Будто пляшет он, пляшет, остановиться не может. Уж дыхания не хватает, а он все пляшет. И пляшет он не на площади деревенской, а в знойной стране Сурия-Нирокурия. Жарко, жарко. Из-под сапог душная пыль дымом вздымается, на солнце сверкает, подметки жжет, глаза щиплет. И не солнце в небе светит — огромная птица по небосклону кружится. Распустила красные крылья — всё небо закрыла, Вахрушке на лицо навалилась, дышать не дает, человечьим голосом кукарекает:
«Проснись!»
Вахрушка вскрикнул, проснулся. Вся комната полна дыма. Ядрейка ему одной рукой глаза и рот заслонил, а другой подхватил его под мышку, из дома поволок. А уж тот весь пламенем охвачен.
