— Ты бы поосторожнее валялся на этой бомбе с часовым механизмом, — посоветовал Картеру Руссо, имея в виду полости, наполненные летучими взрывчатыми газами, которые, как они оба предполагали, могли находиться внутри камня.
— Пока я не проколю эту штуку, мне, по идее, бояться нечего, — ответил Картер. Но он понимал, что со временем дойдет и до этого. Рано или поздно они должны были решить, каким способом добраться до основной массы окаменелости — долотом, пескоструйным аппаратом, отбойным молотком или лазером. Пока же были видны только длинные скрюченные лапы странного окаменевшего существа, казалось пытавшегося выбраться на волю из недр каменной глыбы. Картер, повидавший бессчетное количество окаменелостей со всего земного шара, никогда прежде не встречался ни с чем подобным. Было почти невозможно описать словами этот объект тому, кто не видел его собственными глазами. В этих останках было что-то особенное, невыразимо живое. Иначе сказать было нельзя. Когда Картер провел рукой по суставчатой лапе (устоять было невозможно!), у него не возникло ощущения, что он прикоснулся к чему-то безжизненному, окаменевшему. Наоборот, ему показалось, что он прикоснулся к чему-то… дремлющему. И хотя он понимал, что ошибается, что это невозможно ни с какой точки зрения, у него было отчетливое ощущение, что окаменелость заметно теплее, чем порода, примыкающая к ней…
— Тазовые кости, а также лобковые кости у мадагаскарского ископаемого весьма примитивны, — объяснял Руссо студентам. — Для позднего мела это необычно.
— А как вы считаете, почему это могло произойти? — спросила Кэти.
— Вероятно, дело в изоляции. На острове любой вид способен просуществовать дольше, чем на материке, он может эволюционировать по-своему, с собственной скоростью, в своей особой природной нише.
«Очень верно, — подумал Картер, — и этим вполне могут объясняться некоторые аномалии мадагаскарской находки. Но как быть с нашей роскошной окаменелостью с озера Аверно?» На протяжении тысячелетий итальянский «сапожок», как любые другие нынешние страны и континенты, смещался и изменялся, но вот уже две сотни миллионов лет он оставался составной частью того, что ученые именовали Лавразийским континентом. Апеннинский полуостров не был подвержен серьезному внеземному воздействию в виде падения крупных метеоритов, и даже образование Альп, имевшее место в кайнозойскую эру, можно было не считать в геологическом смысле большим событием.
