Наконец Ма Бу-фан уведомил нас, что мы отправляемся в Кумбум, где готовилась наша поездка в Лхасу. Он подарил нам четырех быстрых коней и шатер и сказал, что мы должны известить его, если у нас возникнут проблемы. У меня только что прошли роды, а общественные правила поведения требовали от женщины не покидать дом месяц после родов. Однако мой родственник из Кумбума сказал, что это особый случай и для меня будет сделано исключение, так что это не будет нарушением традиций.
Через шесть дней после рождения ребенка (дочери, которая вскоре умерла) мы отправились в путь и остановились на три недели в Кумбуме. Там я проводила время за шитьем одежды для всех участников путешествия. Многие в монастыре также были заняты приготовлениями.
Затем мы с мужем в последний раз вернулись в Такцер, чтобы уладить дела на ферме. Мне сразу же пришлось заготавливать фураж для скота и лошадей. Поскольку большая часть пути в Лхасу представляла собой пустынную ненаселенную территорию, необходимо было заготовить достаточно провианта для животных. Я также захватила много чая, чанга, уксуса, фиников, хурмы и одежды для своей семьи. Поскольку монастырь Кумбум был для нас вроде дома, я отдала монахам на хранение все наши домашние ценности. Мы попросили их помолиться за предстоящее нам путешествие, пригласили на угощение всех соседей и друзей, чтобы попрощаться с ними. Вскоре нам предстояло навсегда покинуть эти края.
Наши родственники плакали, прощаясь с нами навсегда. Люди в Амдо очень эмоциональные и сентиментальные, поэтому печаль выражают в слезах, за исключением случаев, когда кто-то умер. Родственники несколько дней сопровождали нас, прежде чем повернуть домой. Я так много рыдала, что в день нашего отъезда почти ослепла. Мы так охрипли от слез, что не могли произнести слов прощания.
Затем мы вернулись в Кумбум. Однажды ко мне пришли два монаха и сказали, что слышали плохую весть: Далай-Ламой является не мой сын, а мальчик из Лопона. Они сделали это, чтобы подразнить моего сына. Когда они ушли, то, к моему изумлению, я увидела, что тот весь в слезах и горестно вздыхает. На вопрос, что случилось, он ответил, что монахи сказали неправду и что он настоящий Далай-Лама. Я утешала его, говорила, что монахи над ним подшутили. После долгих увещеваний он немного успокоился.
Я спросила его, почему он так привязан к Лхасе, и он сказал, что там у него будут хорошие одежды и ему никогда не придется носить рванье. Он никогда
