- Нет, - Хромой отчаянно замотал головой. - Кто видел твой череп, пока ты был жив? Никто его не видел, потому что он тогда был головой, не черепом. А ты отрезал свои волосы, прилепил их к чужому черепу, не к своему. Потом убил Корнееда. Положил возле него череп. Нож положил, не пожалел. Я увидел, подумал: "Корнеед убил Странного." А ты был живой.
- Но ты видел: Каменные Плечи убивал меня, но не мог убить. Он ранил, но раны заживали. Сразу заживали, как не бывает. Кто может так, кроме Духа?
Хромой шмыгнул носом:
- Ты. Ты смог так. Но ты не Дух, ты живой, - он вздохнул, будто всхлипнул. - Тени. Когда Каменные Плечи бил тебя копьем, тень копья не касалась твоей тени. И тень его копьеца не касалась твоей тени. Значит, Каменные Плечи не ранил тебя, бил мимо. Значит, ты заставил всех увидеть то, чего не было. Как заставил меня там, на Речном Жале...
Странный криво усмехнулся, спросил:
- Кто, кроме Духа, умеет заставлять всех видеть то, чего не было?
Хромой искоса глянул на него: - Кто, кроме тебя, умел делать из грязи горшки? А ловить рогатых в хитрые ямы? А убивать маленьким копьецом, далеко убивать - кто это умел? Кроме тебя - кто? Никто. Только ты умел, учил всех. И старый Шаман подумал: "Странный не человек "Дух". И принес тебе жертву - голову немого принес. А ты взял эту голову - вот так взял и ударил Шамана. Головой немого ударил. Много зубов ему выбил - совсем мало потом осталось у Шамана зубов. И ты сказал: "Я - человек. Как вы, только умнее". Было так? Или скажешь: "Хромой глупый, забыл"?
- Нет, не скажу. Так было.
Странный помолчал, потом неожиданно произнес:
- Можешь перегрызть мне шею, если про тени догадалась не Кошка.
- Не стану грызть, - Хромой потупился. - Кошка догадалась.
- Умная... - Странный вздохнул. - Пусть так. Пусть я плохой, вилял языком, заставлял тебя плакать. Тогда зачем ты крался за мной?
Хромой затряс головой, часто-часто зашмыгал носом:
- Ты не плохой. Делал плохо, очень плохо делал пусть... Я знаю, и Кошка знает Странный хороший, добрый. Не могу сказать... Слова глупые, нет таких, какие нужны сейчас...
Странный слушал, молчал. А потом сделал непонятное: протянул руку и потрепал Хромого за волосы. Хромой шарахнулся было, заморгал растерянно, и вдруг заскулил, уткнулся лицом в грудь Странного.
Они недолго стояли так. Хромой опомнился первым, отстранился, обтер ладонями мокрое лицо. Потом глянул на Странного и отвернулся, чтобы не видеть его глаз. Они смущали его, эти глаза, он не понимал их. До сих пор только Кошка умела так смотреть на него. И еще - давно, очень давно, много зим назад - так смотрела на него жилистая седая женщина, которую Хромой почти забыл, которую боялся вспоминать из-за безысходной тоски, таившейся там, во мгле полузабытого.
