Пальцы Хромого бесшумно и быстро нырнули в свалявшийся липкий от пота мех ложа, нащупали привычную им рукоять ножа. А прямо из пола Хижины (шевельнись - прикоснешься) выдвинулось чуть более темное, чем сумрак. Выдвинулось, и замерло. Потом, в шаге от первого, возникло второе, и тоже замерло. Хромой слегка повернулся, давая простор для размаха вооруженной руке и упор ногам, ждал, обливаясь холодным потом под оглушающий, тупой грохот в висках.
Снова едва слышно стукнули жерди, снова тихий скрип, и между этими, темными, медленно, очень медленно стало вспухать, расти из пола новое, большое, округлое... И Хромой не выдержал. С душераздирающим воплем вспугнутого зверя он метнулся навстречу этому, лезущему, растущему, всю тяжесть тела вложив в отчаянный удар ножом; и нож встретил твердое, неподатливое, ответившее таким же воплем - воплем страха и неожиданной боли. Сгустки тьмы сгинули, провалились сквозь пол, и что-то забилось, забарахталось там, в воде - шумно, судорожно.
Некоторое время Хромой лежал, цепенея, вслушиваясь в быстро удаляющийся плеск, пытаясь понять. Мысли путались, метались в такт бешеным неровным ударам в груди.
И снова едва слышный скрип, на этот раз за спиной, у стенки. Не страшно - это Кошка. Приподнялась на ложе, шепчет:
- Ушло? Что это было?
Было... Было - сгинуло, пришло - ушло... И нет его. Пахло людским, кричало. Человек? Кончик ножа липкий. Хромой понюхал, лизнул - кровь. Человек? Немой? Охотник за скальпами? Подплыл, раздвинул жерди, ухватился руками, просунул голову... Нет. Немой не нападет один.
Хромой привстал, напряженно вслушиваясь. Тихо в Хижинах. Ни звука. Напал один? Или... Или другие напавшие сумели убить бесшумно? Так, как пытался этот? Но этот не сумел... А если другие сумели? А если в Хижинах больше нет живых Людей - только немые? И у всех Людей вспороты шеи, и над каждым склонились немые; они деловито и бесшумно сдирают с мертвых голов кожу, встают, выскальзывают из Хижин, озираются алчно: где еще?..
Хромой вскочил. Колени и руки его тряслись от страха и ярости, пальцы до боли впились в рукоять ножа, сдавленное рычание клокотало в горле. Нет! Не бывает! Нельзя убить стольких бесшумно! Настоящие Люди не умирают молча, когда смерть грозит всем!
И словно в ответ на эти мысли нависшую над Хижинами тишину вспорол вдруг истошный захлебывающийся вой - пронзительный и недальний. Замерло в груди от этого воя, кровь стала водой, тело покрылось ледяным омерзительным потом. Кошка взметнулась с ложа, прижалась всем телом к Хромому - трясущаяся, всхлипывающая. И тут же бросилась обратно, потому что изо всех сил завизжала оставленная на ложе Прорвочка (только теперь Хромой понял, почему она до сих пор молчала: Кошка зажимала ей рот рукой).
