— Тётенька, тётенька, и мне.
И «тётенька», которая была немногим их старше, хмыкала, но клюшку давала. Удилищелюбы так не разговаривали. Они говорили басами, свысока обращаясь к продавщице: «девушка», или «барышня», или "дочка".
В третьем отделе красивые длинные девочки выбирали ракетки для большого тенниса, разглядывали волейбольные мячи. Серёжа только шмыгнул носом. Здесь ему нечего было делать.
А совсем неспортивный народ толпился возле нейлоновых курток, разноцветных свитеров и махровых халатов. Здесь люди, примеряв покупку, становились вылитыми попугайчиками. В такой ярко-оранжевой курточке лучше всего сидеть где-нибудь на ветке в джунглях, а не прогуливаться по Крещатику.
Здесь Сергей и увидел девчонку с намазанными помадой губами. Но она, взглянув на него, презрительно повела плечиками.
"Очень ты мне нужна, корчишь из себя взрослую", — подумал Сергей и гордо отвернулся.
В отделе лыж и коньков творилось самое невообразимое. Все рвались к прилавку с коньками, будто с завтрашнего дня всякое троллейбусное движение отменялось и горожане переходили на коньки.
Папа забежал сбоку и, вернувшись из разведки, радостно сообщил:
— Коньки есть. Берём! — и ринулся в новую атаку.
Хорошо было в этот вечер дома. Папа был рад, что успокоил ребёнка. Мама — что успокоился папа. А Сергей — и тому, что рад папа, и тому, что рада мама, и тому, что теперь у него есть коньки. Настоящие гаги. Сергей даже прошёлся в коньках по комнатам, стуча по паркету, будто он хотел что-то передать соседям внизу азбукой Морзе.
Сергей долго выбирал себе дома самую спортивную одежду. Почти чемпионскую. Но когда не занимаешься спортом, это трудно.
Поэтому ему помогал весь дом.
— Может, этот? — доставала мама свитер.
— Прекрасно. Просто прекрасно, — говорил папа, приподнимая голову от газеты.
— Ой, нет, — не соглашался Сергей. — Он какой-то яркий.
— Это же прекрасно, что яркий, это же спорт, — говорил папа, находясь уже на третьей странице газеты. — В спорте всё яркое.
Но мама уже искала другой:
— Ну, тогда этот.
— О, мама нашла прекрасный свитерок, весь закалённый, проверенный на ветер и снег, — говорил папа, уже дойдя до четвёртой страницы.
— Но он старый совсем, — в отчаянии метался Сергей.
— Тебя не поймёшь, то старый, то новый, — читал папа телевизионную программу.
Наконец спортсмен века был готов. Он взял коньки под мышку и отправился на Центральный стадион. Только на самом центральном катке он был готов начать свою спортивную карьеру.
