Тем временем всадники привязали коней, подошли к чуму. Один из них крикнул:
— Проклятые! Кто там, в конуре? Уймите собаку!
Черликпена мы, по приказу старшей сестры, отвели к Мерген и привязали к лиственнице.
Мать выбежала из чума, опустилась перед приехавшими на колени и начала кланяться:
— Мир вам, мир вам!
Всадники не ответили. Будто никого не видя, они молча шагали к чуму. Шубы у них в густых складках, рукава, длиннее рук, болтались на ходу.
Мы, как ужи, заползли между жердей чума. Намазанные салом маймаки подошли к порогу. Еще миг — и они остановились подле нас. Приехавшие молчали, копили злобу, потом замахали руками:
— Мы вам дадим «мир», мы вам покажем «мир», подлые! Слушай нас, человечья падаль!
Один из вошедших показал на чашу с зерном:
— Чей хлеб жрете?
Мать пыталась ответить, но второй из приехавших ее перебил:
— Разве может быть у этих тварей хлеб? Ясно, ограбили Узун-Чоодура.
Первый подхватил:
— Признавайтесь, змеи, что вы украли хлеб!
Мы повернули к нему головы. Он кричал, оскалив зубы и разбрызгивая слюну.
Мать упала на колени.
— О нет, мои господа. Мы жарим пшеницу, которую нам дали в Сарыг-Сепе. Мы были у русских. Пилили дрова. Обещали им: «Опять скоро придем». Другой пшеницы мы не видели, — и мать поклонилась.
Я узнал старшего чиновника — это был Таш-Чалан. У него, как всегда, было опухшее лицо, красное, с бугорками вместо носа. Он первым уселся за очагом против входа в чум, скрестив ноги наподобие Будды.
Когда мать объяснила, откуда хлеб, Таш-Чалан подскочил к ней на корточках. Он был похож на жабу.
— А? Что? Гадкая черепаха! Если не ты украла, так кто же? Говори, змея! — заревел Таш-Чалан и хлестнул мать концом рукава по носу.
Мать упала. Я боялся смотреть, но мои глаза сами тянулись к ней. По ее лицу текла кровь. Таш-Чалан схватил меня за ухо:
— Говори: где мать достала хлеб?
Я надул щеки и ничего не сказал.
Чиновники стали бегать по чуму, разбрасывая все, что ни попадалось под ноги.
Таш-Чалан отдал приказ:
— Хорошенько ищите. Никуда они не могли спрятать. Если не найдете, ударьте несколько раз мать кнутом, она скажет.
К тому времени приехал на санях длиннобородый богач, которого чиновники звали Узун-Чоодур. Вместе с ним они обыскали все вокруг чума, но тоже ничего не нашли. Тогда они связали матери руки и поставили на колени лицом к чуму. Таш-Чалан сказал:
— Бейте!
Чиновник в бурой шубе наступил маймаком на связанные руки матери и придавил их к земле. Голову он прижал к своему колену и начал бить по щеке шаагаем
