Из труб ермаковских изб лениво тянулся к небу дым. Улица была пустынна. Никто не обратил внимания на наш удалой выезд — ни на резвость лошадей, ни на лихость помолодевшего деда Исламова.
Неожиданно черная кошка с глазами, как неспелый крыжовник, вероятно вволю помышковавшая, выскочила сбоку и хотела перебежать нам дорогу, но остановилась и, задрав хвост, дала стрекача в крапиву. Исламов в сердцах сплюнул, поспешно повернул на голове шапку задом наперед и хлестнул лошадей.
Оставалось несколько последних избушек, когда из-за одной хатенки высунулась старуха с пустыми ведрами на коромысле. Она поостереглась быстро бежавших коней и перешла дорогу только после того, как мы проехали.
Куда девалась лихость нашего ямщика! Он сразу сник, бодрость с него будто ветром сдуло. И лошади тут же поплелись ленивыми шажками.
— Что с вами, Иван Владимирович? — полюбопытствовал я. — Может, заболели?
— А-а! — махнул рукой ямщик. — Не будет сегодня пути!
— Почему?
— Сначала кошка черная… Теперь вот баба с пустыми ведрами! Ладно еще успел я понукнуть коней, не дал дорогу перейти!
— Что же тут плохого? Кошка мышей ловила — домой возвращалась. Старушке утром воды надо принести. Стоит из-за таких пустяков вешать голову?
— Что ты понимаешь, парень! — рассердился Исламов. — Что ее такую рань по воду понесло? Это черт норовит пакость под колеса сунуть! Не иначе.
Ямщик насупился и молчал, пока мы не добрались до парома, что стоял повыше Ермаковского, на Ое. Переправились через реку, выехали на дорогу, петлявшую по песку в густом лесу. Стеклянную чистоту неба замутили частые и мелкие облака, сквозь которые, дробясь на лучи, прорывался солнечный свет. Лучи пронизывали листву, и земля пестрела, точно ковер, покрытая сквозными шевелящимися тенями.
У подножья Саян в лесу кипела жизнь. Рябчики, лакомившиеся крыжовником, заслышав стук лошадиных копыт и тарахтенье телеги, пробежали под кустами вприпрыжку и, дружно взлетев, расселись на ветвях березы. Пересекли ложок две козы с козлятами, остановились, поглядели в нашу сторону и вдруг, чем-то напуганные, шмыгнули в чащу.
— Человека здесь быть не может, — поглядел им вслед Исламов. — Зверь, должно, какой испугал.
Что-то мелькнуло в кустах. Обнюхивая дорогу, следом за козами бежал худой облезлый волк. Лошади остановились и захрапели. Ямщик успокоил их. Волк между тем скрылся в осиннике.
Подъехали к Черной речке.
— Вот тут и пообедаем! — Исламов спрыгнул с телеги и принялся распрягать лошадей. — Поди, проголодались?
